The Vampire Chronicles: Our History

[Доцент Ы.]

Смерть - это единственное, что объединяет людей.

***

The Vampire Chronicles: Our History
Форумная ролевая игра по циклу книг Энн Райс "Вампирские Хроники"

---

История о колдовстве и людях (окончание)

[Танья Шейд]

Название: История о колдовстве и людях
Фандом: Энн Райс "Вампирские хроники", фильм "Интервью с вампиром"
Направление: джен, гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма, романтика, приключения
Размер: миди
Персонажи: Луи де Пон дю Лак, Иветт, Лестат де Лионкур, Клодия, Арман, Сантьяго, сестра Луи
Пейринг: Луи/Иветт, Клодия/НМП, Арман/НЖП, сестра Луи/её муж
Предупреждение: OOC

Часть 19

Парадные двери Театра вампиров им отворил подобострастно улыбающийся швейцар, оказавшийся, к удивлению Луи, человеком. Чем дальше они с Сантьяго углублялись в коридоры театра, тем больше людей попадалось им на пути. Но что здесь делали эти люди? Держали ли их на положении рабов – или они пошли в услужение к вампирам добровольно?
В общем-то, внутри на обычный человеческий взгляд не было ничего особенного. Фойе, коридоры, запертый пока зрительный зал, гримёрные артистов… Готический антураж, разумеется, соответствовал названию, но окажись Луи в подобном театре лет двадцать назад, когда сам был человеком – не заметил бы совершенно ничего подозрительного.
Сантьяго принюхался.
- Умираю с голоду, - мрачно произнёс он. – Пять ночей не охотился, ничего в рот не брал. Ох и трудно же… Одно хорошо – ждать недолго осталось.
- Зачем же вы так с собой? – поражённый словами странного вампира, Луи на мгновение забыл о своей неприязни. – Какой смысл изводить себя голодом?
- А как иначе распалить себя перед пиршеством? – на лицо Сантьяго вернулась ухмылка. – Чем дольше отказываешь себе в удовольствии, тем оно желанней, когда приходит час. Господин Арман порой месяцами не прикасался к пище, чтобы потом познать наслаждение, неведомое тем, чья воля слаба…
- Могу ли я поговорить с господином Арманом? – поспешно спросил Луи, которому общество Сантьяго успело порядочно надоесть.
- Никак нет, - уверенно произнёс Сантьяго. – Господин Арман в отбытии, до его возвращения Театром вампиров заправляю я. Надеюсь, представление тебе придётся по нраву, ха-ха! Только вот тебе в нём отведена роль зрителя, и на большее не надейся.
Он зашептал Луи в ухо:
- Мне ты без особой надобности. Но господин Арман повелевает всеми вампирами в Париже, так что тебе необходимо явиться пред его очи. Кто бы мог представить, что наши актёры не смогут тебя выследить на протяжении десяти лет? И что только мне это удастся, как раз тогда, когда господин в отъезде? Подумать только, показав тебя господину Арману, я смогу просить о повышении!
До представления, по словам Сантьяго, осталось всего несколько минут. Для Луи отвели отдельную ложу. Все же остальные зрители в зале, к его удивлению, оказались обычными людьми, а вовсе не вампирами.
- Знатные персоны, - сказал про них Сантьяго. – С тугими кошельками. Кто бы мог подумать, что Сантьяго когда-нибудь будет вхож в высшее общество? А вон оно как получилось. Эти смертные жаждут зрелищ – так дадим им то, в чём они так нуждаются!
Спектакль начался. Если это вообще можно было назвать спектаклем. Актёры-вампиры, выдающие себя за людей в костюмах вампиров – надо же было такое придумать! – разыгрывали сценки, каждая из которых должна была подводить зрителей к мысли о быстротечности жизни и о конечном торжестве смерти. Всё это происходило под рокот барабанов, отбивавших один и тот же дикий ритм где-то за сценой.
И не жалко богатым господам платить за такое из своих кошельков, подумалось Луи. В чём смысл этого представления? Любой человек и так знает, что он не бессмертен, за этим знанием не нужно идти в театр!
Барабаны тем временем звучали всё громче. И Луи внезапно понял, что глаз не может отвести от сцены. Он уже не ждал никакого сюжета от абсурдного представления, он ждал лишь кульминации, которая непременно должна была наступить…
И вот барабаны смолкли, и двое вампиров в чёрном вытолкнули на сцену девушку. Луи сразу же понял, что девушка эта – не вампир и что ей очень страшно.
- Пощадите! – выкрикнула она, когда Сантьяго вывел её на середину сцены. – Я хочу жить!
- Разве наше представление ничему тебя не научило? – проговорил ей в ухо Сантьяго. – Или ты невнимательно смотрела? Все люди умирают – так какая разница, сейчас или потом?
В руке у него очутился кинжал, он полоснул им по платью несчастной девушки, оставив ту обнажённой по пояс. А барабаны всё били.
Казалось, сердце Луи стучит в одном с ними ритме. Он видел, как Сантьяго, приобняв девушку, сопротивляется отчаянному желанию, чтобы не оборвать представления раньше времени. Сам же Луи будто приклеился к своему креслу, барабаны, бьющие словно внутри него, мешали ему встать, даже для того, чтобы попытаться помочь несчастной…
Сантьяго провёл кинжалом по коже намеченной жертвы, по груди у той потекла красная струйка – и Луи захлебнулся в аромате чудеснейшего нектара, по сравнению с которым вкус свиной крови заставил бы скривиться от отвращения. В ужасе Луи вцепился в подлокотники кресла, но ничто сейчас не могло бы противостоять дремавшему в нём столько лет хищнику, который теперь поднял голову и требовал еды. Луи пробовал задержать дыхание, но чудесный запах был ему необходим, как человеку – кислород.
Заболела грудь, словно хищник внутри него вцепился зубами в человека, которым Луи ощущал себя все эти годы.
Луи закричал. Ему нужна была кровь. Человеческая.

Часть 20

Луи де Пон дю Лака, добропорядочного отца семейства, владельца особняка в парижском пригороде, больше не было. Остался лишь вампир, восставший из гроба, и во всём мире его интересовало только одно - кровь, текущая в жилах человека. Как же жутко быть мёртвым… Как жутко знать, что одним ударом зубов ты прокусишь прелестную шейку этой милой девушки, и нет силы, которая могла бы тебя остановить.
И всё-таки что-то было не так. Луи изнемогал от запретного желания – но при этом почему-то даже не шевельнулся, чтобы подняться со своего места и оказаться рядом с жертвой. Как такое может быть?
Пытаясь понять хотя бы что-нибудь, Луи схватился за голову. А в мыслях у него проносились картины – как, погрузив в гипнотический сон тёплого кролика, он прокусывает ему шею, и кровь зверька чудесным образом приобретает бесподобный аромат, заполнивший сейчас воздух… Или кто-то протягивает ему бокал, доверху наполненный волшебной красной жидкостью, и он пьёт её жадными глотками… Но среди этих видений не было ни одного, где он кусал бы девушку, где причинял бы ей хоть какой-то вред!
Выходит, крови девушки он совсем не хочет? Тогда что за страсть овладела им? Как можно одновременно чего-то хотеть и не хотеть?
«Желание иметь много денег – это совсем не то же самое, что желание кого-нибудь ограбить», - прозвучал в ушах голос Синя.
Луи осмелился вдохнуть полной грудью. Так вот в чём заключалась разгадка. Да, ему сейчас очень хотелось крови – именно с таким ароматом, именно с таким вкусом, именно с тем составом, наконец, которым обладает лишь кровь человека. Но при этом ему совершенно не нужна была кровь, текущая в жилах девушки! Просто потому, что по праву она принадлежала девушке, и та нуждалась в ней гораздо больше.
Страх ушёл, в голове прояснилось. Теперь, когда Луи не боялся больше превратиться в чудовище, волшебный аромат, ничуть не потерявший своей привлекательности, не вызывал больше тех мучений, что обрушились на него так внезапно.
Но вампиры в театре ни о чём не подозревали. Сами зачарованные запахом, они не могли знать, что над одним-единственным вампиром в зрительном зале этот запах власти не имеет!
А это означало, что нельзя терять ни секунды.
Луи не стал тратить время на то, чтобы притворяться человеком и спускаться по лестнице. Расстояние от ложи до сцены он преодолел одним прыжком, чего обычный человек никогда не сумел бы сделать. В следующий миг его кулак обрушился на челюсть Сантьяго (интересно, клыки у этого упыря хоть целы остались?). Схватив одной рукой девушку, которая для вампира весила не больше пушинки, другой он сорвал со стены масляную лампу и со всей силы швырнул её на сцену.
Теперь у них будет время скрыться, пока вампиры будут тушить пожар.
Когда они оказались на свежем воздухе, Луи оторвал кусок рукава от своей рубашки, чтобы перевязать рану на груди девушки. Увы, починить платье он был не в состоянии, поэтому крепко прижимал незнакомку к себе, чтобы случайным прохожим, если они здесь появятся, не вздумалось пялиться.
- Есть ли здесь где-нибудь поблизости врач? – спросил Луи.
- Да, совсем неподалёку живёт доктор Бру, - отвечала девушка. – Надо найти извозчика, он нас быстро довезёт. Кстати, меня зовут Жанна… Мой хороший, замечательный спаситель, как же я вам благодарна!
Жанна разрыдалась, но это были слёзы радости.
- Меня зовут Луи, - представился он и тут же ощутил, как по его собственной щеке бежит слеза.
А вот этого уже нельзя было допускать. Если Жанна увидит его кровавые слёзы – страшно представить, что будет. Тем более что на них падал свет масляного фонаря…
- Вы такой же вампир? – спросила Жанна.
Ни насторожённости в голосе, ни страха – просто интерес.
- Я особенный, - улыбнулся Луи.
Больше им говорить не пришлось – до чуткого слуха вампира донеслось цоканье копыт.
Очень скоро извозчик мчал их к доктору Бру по названному Жанной адресу.
Оставив девушку у врача, Луи не стал спешить домой – время до рассвета ещё было. Вряд ли враги скоро опомнятся, но чем скорее их обезвредят – тем лучше.
Дежурный инспектор в полицейском участке внимательно выслушал показания господина Луи де Пон дю Лака.
- Вот, значит, как… - проговорил он. – Возможно, сударь, что вы сообщили нам крайне ценную информацию. Обязательно завтра днём туда наведаемся и всё проверим.
Настенные часы пробили три часа ночи.
- Впрочем, уже не завтра, а сегодня, - усмехнулся инспектор.
Вернувшись наконец домой, Луи рассказал всё. Узнав о его знакомстве с бандой вампиров-людоедов, Иветт и Клодия не на шутку перепугались, но когда рассказ перешёл к спасению Жанны, в глазах обеих женщин засветилась гордость. Да, таким бесстрашным мужем и отцом стоило гордиться.
Засыпая в то утро перед рассветом в своей постели, под защитой оконных ставней, что оберегали его от солнечных лучей, Луи искренне понадеялся, что полиция сделает своё дело как надо.

Часть 21

- Ты только посмотри, Луи, что пишут в газетах! – воскликнула Иветт, когда её муж, пробудившись после захода солнца, спустился в гостиную.
Клодия была уже здесь. Судя по всему, новость она уже прочитала и теперь с нетерпением поглядывала на приёмного отца.
Взяв протянутую женой газету, Луи тут же увидел заголовок: «Конец Театра вампиров».
Сам же текст, на прочтение которого у Луи благодаря сверхъестественной памяти вампира ушло лишь несколько секунд, был таким:

«Театр вампиров, снискавший себе известность в Париже и за его пределами, больше не распахнёт свои двери для публики – и это, вероятно, к лучшему. Сегодня в три часа ночи дежурный инспектор полиции Шарль Сент-Коломб получил от господина, имя которого пока не разглашается в интересах следствия, сведения о состоявшемся в театре покушении на убийство. Важно, что покушение было совершено актёрами театра, прямо на сцене, на глазах у зрителей, которые искренне принимали разворачивающееся кровавое действо за гениальную игру. Жертва покушения успела получить рану, но была спасена отважным парижанином, впоследствии сообщившим об этом происшествии в полицию.
Здесь мы можем напомнить читателям, что окрестности Театра вампиров уже давно пользуются дурной славой из-за таинственных исчезновений людей, ни одно из которых до сих пор не удавалось раскрыть.
Заподозрив, что в Театре вампиров под видом лицедеев орудует разбойная шайка, комиссар Марсель Симони привёл в здание театра отряд полиции. Поскольку служащие театра не желали пропустить полицейских внутрь, комиссару пришлось пригрозить применением оружия.
Во время обыска отряд обнаружил в здании театра потайную дверь, а за ней – склеп со множеством гробов. Подозревая, что в гробах могут храниться останки жертв преступлений, комиссар приказал вытащить гробы на свет и вскрыть их.
Для последовавших за этим событий ни полиции, ни прессе пока не удалось найти объяснения.
Стоило солнечным лучам проникнуть в гроб, как внутри его вспыхнул огонь. Из гроба выскочила горящая заживо фигура, напоминающая человеческую, и принялась с диким криком метаться по зданию театра. Все попытки угнаться за этой фигурой, чтобы погасить огонь, ни к чему не привели – двигалось это существо намного быстрее человека. Тем временем полицейские, как бы ни были они поражены происходящим, повинуясь отданному ранее приказу комиссара, вскрыли остальные гробы. Вскоре здание театра напоминало ад: выскочившие из гробов и горящие заживо существа заполнили всё вокруг, в поисках спасения они метались не разбирая дороги, а потому пожирающий их огонь перекидывался на все окружающие предметы. С жуткими воплями обитатели гробов кидались в раскрытые окна, но, не найдя спасения и за пределами зловещего театра, обращались в пепел. Когда наконец прибыла пожарная команда, спасать было уже нечего. Комиссар Симони, также пострадавший от огня, в настоящее время пребывает в больнице, однако, по словам врачей, состояние его не внушает опасений. Больше в полицейском отряде пострадавших нет».

- Какая жуткая смерть, - произнёс Луи, уставившись глазами в никуда. – Я ведь хотел только обезопасить от вампиров людей, а не сжечь заживо их самих…
- Здесь нет твоей вины, - Иветт мягко взяла его за руку. – Они сами навлекли это на себя. Преступники и убийцы всегда кончают плохо. А Жанне ты спас жизнь, как и многим людям, которые в будущем могли бы стать жертвами этого так называемого театра.
Луи же внезапно вспомнился Сантьяго, который в предвкушении пиршества изнурял себя голодовкой – и вряд ли он был единственным. Но пиршество так и не состоялось, вместо наслаждения пришла агония. Знакомы ли были этим созданиям другие наслаждения, другие радости? Было ли в их существовании хоть что-то светлое? Луи казалось, что нет. Умей они наслаждаться жизнью, а не её отнятием - им не было бы нужды истязать себя голодом ради кровавого ритуала, который, похоже, и составлял для них весь смысл существования.
Может, ему не стоило ходить в полицию, а стоило вернуться следующим вечером в театр? Найти Сантьяго, попытаться убедить его в том, что не все радости жизни заключены в отнятии чужой крови? Сантьяго всё время строил из себя шута – но что он прятал за этой маской? Теперь уже никто никогда этого не узнает.
- Я помолюсь за них в церкви, - молвила Клодия. – Ведь они все родились людьми, значит, души у них человеческие. А душа человека бессмертна, её не уничтожить никакому тёмному колдовству, что превращает людей в вампиров.
- Да, милая, - проговорил Луи. – Конечно. А я, пожалуй, пойду навещу Жанну.

Часть 22

Когда Луи появился в доме доктора Бру, Жанна, вопреки его ожиданиям, уже не лежала в постели, а сидела в кресле гостиной, кутаясь в шаль.
- Как же я рада вас видеть, месье Луи, - улыбнулась она. – Как видите, моя рана оказалась не столь опасна.
Повернувшись к доктору, девушка молвила:
- Мне хотелось бы остаться наедине с моим спасителем. У меня к месье Луи важный разговор.
- Вы хотели бы, чтобы я вас оставил? – в голосе доктора Бру слышалось лёгкое недоумение.
- Нет, конечно, я не выгнала бы вас из вашей собственной гостиной, - поспешно заговорила Жанна. – Но, возможно, мы могли бы уединиться в той комнате, где я провела сегодняшний день? Ведь горничная уже убрала мою постель.
Казалось, доктор сейчас разинет рот, услышав подобное заявление из уст столь милой девушки. Луи уже ожидал гневной тирады – однако хозяин дома внезапно потёр лоб.
- Конечно, - произнёс он, и в голосе его слышалось странное спокойствие. – Располагайтесь, как вам удобно. Я вас провожу.
Когда они с Жанной остались вдвоём, а доктор закрыл за ними дверь, до вампирского слуха Луи донёсся его шёпот:
- Уже таким же ханжой становлюсь, как эти напыщенные господа… Словно у мужчин и женщин и мыслей никаких быть не может, как только о разврате… Будто женщина - не человек и пригодна лишь для сомнительных развлечений… Как же заразителен дурной пример…
Разумеется, сам доктор и подумать не мог, что кто-то способен его услышать.
- Месье Луи, - начала Жанна, опустив взгляд. – Разговор и вправду серьёзный. Я сегодня думала над этим целый день… Вы спасли мне жизнь, месье Луи, и моей благодарности нет пределов. Но я помню о том, в чём вы признались мне вчера ночью, и должна сказать, что очень ценю ваше доверие. Наверное, вам приходится непросто, и вы совсем не желали стать… Я хотела сказать – ведь вы наверняка предпочли бы остаться обычным человеком?
Жанна внимательно смотрела на собственные руки.
- Вы о том, трудно ли мне быть вампиром? – прямо спросил Луи. – Сначала было трудно. Потом привык.
- Это хорошо, - Жанна всё же подняла глаза, встретившись взглядом с собеседником. – Но я подумала – возможно, будет лучше, если доктор Бру вас осмотрит? Конечно, я прекрасно понимаю, что вряд ли он сможет исцелить ваш недуг, но что если в будущем это поможет таким, как вы? Или… или среди таких, как вы, это не принято? Может быть, вы давали клятву хранить существование вашего… народа в тайне? Хотя тогда вы и мне не признались бы.
Луи тщательно пытался собраться с мыслями. Такого предложения он никак не мог ожидать – и теперь пребывал в полной растерянности.
- Жанна, - вымолвил наконец он, - я и сам не знаю, что принято у вампиров, каковы их традиции и законы. Я почти не видел других вампиров. Я знаю того, кто превратил меня в себе подобного, знаю свою приёмную дочь, которую вынужден был превратить я сам, чтобы спасти от смерти. Но о вампирах из театра я даже узнать толком ничего не успел, а теперь и не узнаю – сегодня их уничтожил отряд полиции. Я никогда не искал встречи с себе подобными, потому что хотел быть человеком – насколько это для меня возможно. Мир созданий ночи для меня слишком жесток.
- Человек… - прошептала Жанна. – Человек в теле вампира. Но ведь благодаря этому вы бессмертны, а значит, сможете увидеть, каким станет мир, когда других людей уже не будет на свете. Если доктор Бру, осмотрев вас, сможет понять хоть что-нибудь, возможно, спустя многие годы врачи продвинутся гораздо дальше. И тогда вы это увидите, месье Луи. Если удастся победить ваш недуг, то в мире больше не останется вампиров.
От волнения девушка сжала ладони в кулаки.
- А вы сможете подготовить доктора Бру к подобному испытанию? – слегка улыбнулся Луи, пытаясь разрядить обстановку.
- Я постараюсь сделать всё, что для этого потребуется, - твёрдо произнесла Жанна. – Только, я думаю, лучше будет, если мы подготовим его вместе.

***
- Благодарю вас, господин де Пон дю Лак, что согласились принять участие в эксперименте, - сказал доктор Бру, когда месяц спустя они в очередной раз встретились. – И вас, мадемуазель де Пон дю Лак, тоже. Вы очень отважная молодая дама. Должен честно сказать, что пока результаты всех проведённых мной исследований ставят гораздо больше вопросов, чем дают ответов. И всё же вы правы: если существует болезнь, врачи обязаны о ней знать, чтобы со временем научиться лечить. Я даже приготовил для вас вознаграждение за вклад в науку.
Достав из ящика стола два бумажника, он вручил один из них Клодии, другой – Луи.
- Ты слышал, отец? – серьёзно произнесла Клодия. – Мы с тобой послужили науке. И я уверена, что когда-нибудь врачи научатся лечить вампиров, даже если пройдёт очень много лет. И когда это случится – ты увидишь Средиземное море голубым, отец. Да, во время путешествия из Луизианы во Францию я слышала ваш разговор с матушкой Иветт. И помню, что ты очень хотел увидеть голубое море.
- А ты, Клодия? – Луи со слезами на глазах обнял её, нисколько не смущаясь присутствием доктора. – Чего хотела бы ты? Может быть, вырасти? Стать взрослой девушкой и вызывать восхищение у мужчин?
- Я и так взрослая девушка, отец, - отвечала Клодия. – Мне достаточно восхищения моего дорогого Эдуарда, и мой рост меня устраивает. Представляешь, сколько бы мне пришлось шить новых платьев, если бы я начала из всех вырастать? Больше всего на свете я хотела бы дать надежду другим вампирам, отец. Чтобы никогда не было нового Театра вампиров, где на сцене актёры пожирают живых людей.
Когда, покинув доктора Бру, отец и дочь вернулись в свой особняк, там их ждала Жанна, которая с недавних пор стала у них горничной. Больше Жанне некуда было идти: родители её умерли, наследство ушло на раздачу карточных долгов отца, и, чтобы не умереть с голоду, девушка бралась за любую работу. Так Сантьяго и заманил её в Театр вампиров, пообещав, что она станет шить костюмы для актёров…
«И лучше бы ему этого не делать, - заявила Жанна. – Тогда, глядишь, и жив бы остался».
Жизнь необычной семьи возвращалась в привычное русло.

Часть 23

Бывают на свете люди, которые всю жизнь сосредоточены на каком-то одном деле и достигают в нём совершенства. А бывают и такие, чьи интересы поражают своим разнообразием, - и порой они достигают совершенства во многих, совсем не схожих друг с другом занятиях.
К таким принадлежал и молодой естествоиспытатель Кристиан Бру, сын известного врача и выпускник престижного университета, чьей страстью, помимо естественных наук, было собирание фольклора. В 1816 году эта страсть привела его в Лондон – город, в котором, по слухам, обитает больше привидений, чем где бы то ни было. И неудивительно – ведь поговаривают, что столица Англии выстроена на месте древнего языческого святилища.
В Лондоне Кристиана приютил в своём доме пастор Джозеф Смит, старинный друг отца. С пастором Кристиан быстро нашёл общий язык, как и с его дочерью Элизой, которая приехала к отцу погостить вместе с супругом. Супруг же Элизы, Арман, хотя и отличался прекрасными манерами и знанием светского этикета, казался несколько замкнутым. Кристиан знал о нём лишь то, что они соотечественники: десять лет назад Арман перебрался в Лондон из Франции.
Водились за Арманом и кое-какие странности. Днём он не появлялся вовсе, лишь вечером спускался к ужину – да и то к самому его концу. Тогда пастор наливал в бокал зятю прозрачную жидкость, что всегда хранилась в бутыли, из которой больше никто не пил. Задавать вопросы Кристиану не хотелось: перед поездкой он прочитал об Англии и англичанах всё, что только мог, и прекрасно знал, как те дорожат своей частной жизнью.
И всё же привычки Армана наводили Кристиана на мысли, отделаться от которых не удавалось. Потому что молодому собирателю фольклора было слишком хорошо известно, каким персонажам народных поверий подобные привычки свойственны.
Арман, казалось, тоже присматривался к Кристиану, а порой словно прислушивался к его мыслям. На лице его в такие минуты появлялось выражение глубокой задумчивости.
Неизвестно, сколько бы длилось это взаимное молчаливое изучение друг друга, если бы однажды Кристиан не решил посетить знаменитый театр Рено и, вернувшись с представления, не начал бы за ужином беседу о поразившем его невероятно талантливом актёре, выступающем под псевдонимом Лестат де Валуа.
- Я попросил у него автограф, - возбуждённо рассказывал Кристиан, - и он согласился! Вот, посмотрите же!
Арман взглянул на автограф лишь мельком и тут же перевёл взгляд на свой бокал с неизменным прозрачным напитком.
Когда же Кристиан сообщил о своём намерении посещать все представления с участием Лестата де Валуа и каждый раз подкарауливать его у служебного входа, Арман, видимо, принял какое-то решение.
- Послушайте, - заговорил он. – Я знаю Лестата де Валуа очень давно, гораздо дольше, чем вы можете себе представить. Если хотите узнать его… и меня поближе, я зайду к вам в комнату спустя полчаса после ужина.
Элиза, казалось, готова была ахнуть, а пастор приподнял брови в явном удивлении. Однако оба промолчали.
Ровно через полчаса после ужина – Кристиан убедился в этом по висевшим в его комнате настенным часам – господин Арман негромко постучался в его комнату и, получив приглашение, вошёл.
- Вы догадываетесь, господин Бру, что я не обычный человек, - начал он. – И мне известно, кого я вам напоминаю… Признаться, я долго не решался вам открыться, а потому тщательно прощупывал ваши мысли, пытаясь понять, можно ли вам доверить важную тайну. И пришёл к выводу, что вас не испугать не изученным вашей наукой явлением и что хранить секреты вы умеете. Как известно, недомолвки очень часто приводят к недоразумениям, порой трагическим. Поэтому скажу прямо: я вампир.
- Так я и догадывался, - спокойно и серьёзно отвечал Кристиан. – Но можно ли тогда спросить: что представляет собой та прозрачная жидкость, которую вы пьёте за ужином?
Арман расхохотался от души. А отсмеявшись, объяснил:
- Самая обычная вода с сахаром. Питательной ценности для мне подобных не представляет, но и вреда от неё никакого. Господин Смит хотел бы, чтобы я мог разделить семейную трапезу – вот и придумал для меня такое угощение. Признаться, я ему благодарен: я ведь триста лет не ужинал за столом, в обществе обычных людей. Что же до остального… Скажите, что вам интереснее: моё вампирское существование или же моё возвращение в обычный мир?

Часть 24

- Ваше возвращение в обычный мир, - немедленно отвечал Кристиан. – Разумеется, я не знаю наверняка, но предполагаю, что ваше вампирское существование не слишком отличалось от того, что рассказывается в легендах.
- Вы правы, - в голосе Армана появилась едва заметная грустинка. – Мне была дарована долгая жизнь, какой не бывает у людей – однако триста лет были потрачены впустую. Утешает то, что впереди меня ждёт гораздо больше, чем какие-то триста лет. А поворот в моей судьбе случился тогда, когда мой друг, которого вы знаете как Лестата де Валуа, но чья настоящая фамилия – де Лионкур, решил вернуться в театр Рено, где играл, прежде чем стать вампиром. Да, да, он тоже вампир, но не думаю, что он будет на меня злиться за то, что выдал вам его тайну: он сам спит и видит, как бы поведать людям о нашем существовании. Так что к служебному входу можем в следующий раз прийти вдвоём… и дать ему понять, что вам уже известна его сущность. Так вот, стоило Лестату ступить в фойе театра и встретить старых друзей… А друзья его и в самом деле постарели – ведь прошло более четверти века! Они, разумеется, удивились, как Лестат «хорошо сохранился», но донимать вопросами его не стали. В конце концов, он мог ответить, что ему и самому это неизвестно. Так вот, как только Лестат встретил старых друзей – сразу же понял, что никуда больше не уйдёт. Ему с радостью вернули его любимую роль Лелио – новый исполнитель в тот вечер как раз прихворнул. Так Лестат выиграл пари, которое мы с ним заключили перед отплытием в Англию: что ему удастся вернуть себе то место в жизни, которое он занимал, будучи человеком. Как видите, для него всё прошло достаточно просто.
А вот я… я встретил Элизу. Дочь священника, ей было тогда всего шестнадцать лет. И я влюбился. Понимаете, что это означало для вампира? Я тайно следовал за ней повсюду, подсматривал в окна её дома. А потом Элиза прислала мне письмо – оказалось, что она тоже в меня влюблена… Я собирался сжечь письмо, а потом пойти и сказать Элизе, что не люблю её и что лучше ей меня забыть. Но духу мне не хватило. И тогда я сделал нечто безумное: сунув за пазуху письмо, побежал к пастору Смиту, отцу Элизы, и попросил его принять мою исповедь.
Наверное, меня и вправду сюда направил Бог. Потому что пастор Смит поверил каждому моему слову. И потом мы говорили, о многом и важном. О том, что если я искренне раскаялся, то больше не должен грешить. Не должен убивать, понимаете? Это стало концом моего существования как вампира, как чудовища и нежити. Поначалу было трудно – моё тело требовало человеческой крови. Потом я привык насыщаться кровью кур и свиней. Я не имел больше права оступиться, я хотел искупить свои грехи.
Мы часто встречались с пастором Смитом. Спустя год я осмелел и попросил руки его дочери. Пастор Смит не собирался выдавать свою дочь замуж так рано, но позволил нам встречаться – и мы встречались восемь лет подряд. А год назад Элиза всё-таки стала моей женой.
Арман замолчал – видимо, ему требовалось время, чтобы успокоиться после подобного рассказа.
- С тех пор мы с Элизой счастливы, - улыбнулся он. – А что касается Лестата, то с ним всё было гораздо проще. Одна цыганка в театре поняла, кто он такой, и наложила на него заклятие. Сказала, что отныне любая охота на людей окончится для него неудачей – и он в этом убедился, поголодав несколько ночей. В конце концов ему пришлось тоже перейти на свиней, хотя на шеи молодых красавиц он иногда посматривает.
- Благодарю вас за столь замечательный рассказ! - искренне воскликнул Кристиан. – Наверное, вы хотели бы, чтобы я сохранил его в тайне?
- Не обязательно всё хранить в абсолютной тайне, - серьёзно возразил Арман. – Лишь обещайте не использовать сообщённые мной сведения во зло.
- Обещаю, - произнёс Кристиан и крепко пожал вампиру руку.
Вот такой поворот судьбы ждал двух вампиров в Лондоне. Нам же, как и Кристиану Бру, чьё любопытство в области народных поверий рассказ Армана удовлетворил более чем достаточно, предстоит вернуться во Францию, а если точнее – в окрестности Парижа.

Часть 25

Он давно уже потерял счёт ночам, да и годам тоже. Бродил по лесу, стараясь не попадаться на глаза людям. Те, впрочем, тоже не искали с ним встречи, считая опасным лесным духом.
Дома у него не было. Ни в те времена, когда он был человеком, ни в те, когда наслаждался могуществом вампира. Потому что Театр вампиров никак не мог называться домом, более всего он походил на притон – наподобие тех, с которыми была связана его прошлая жизнь смертного бродяги.
В притонах, как известно, хорошему не учат. И в этом притоне, по ошибке именуемом театром, его научили страшному греху: продлевать своё существование за счёт крови невинных людей. За это он и был низвергнут в адский огонь.
Что произошло незадолго до того, как он попал в ад, лесной скиталец помнил плохо. Ему очень хотелось есть, но было почему-то нельзя. А когда наконец стало можно, еду у него отобрали – вырвали из-под самого носа. Так он и улёгся тогда в свой гроб голодным.
А потом ему стало очень больно.
Как удалось спастись от адского огня – это вспоминалось ещё труднее, да и не хотелось ему вспоминать своё пребывание в аду. Кажется, он прыгнул в какую-то бочку с водой, да так и уснул там, не нуждаясь в воздухе – потому что зачем же воздух тому, кто уже умер и приговорён к аду?
Потом он полз по ночным улицам, выбирая самую тень, потому что слишком боялся людей. А от запаха их крови по щекам текли слёзы: безумно хотелось есть, и в то же время кровь людей вызывала в нём панический страх. Он не смог бы сделать ни глотка, даже если бы какой-нибудь очень добрый человек, каких в мире и не бывает, захотел бы с ним поделиться… Кровь людей в его сознании навсегда отныне была связана с болью от огня.
В лесу было проще – там можно было добывать спящих по ночам зверьков, этому не могла помешать даже такая страшная слабость. Мало-помалу силы возвращались, спустя месяц он смог охотиться на дичь покрупнее, а значит, и питаться стал более сытно. Но кожа его так и осталась чёрной, словно у чертей на картинках, а на голове не росло больше ни одного волоса. Отныне ему никогда уже не удастся выдать себя за человека.
После каждого лета наступала осень, а потом зима, и лесной скиталец начинал отчаянно мёрзнуть. Это совсем неудивительно для того, у кого нет и никогда не было дома. Но тёплую одежду взять было негде.
Как-то раз он обнаружил, что за ним следит человек. Самый обычный, пахнущий так же, как и все люди. Никакого искушения запах его крови у лесного скитальца не вызвал, ведь теперь тот был более или менее сыт. Однако соблазн выйти к человеку и заговорить с ним был почти неодолимым: в конце концов, он ведь и сам родился человеком! Таким же, как и все! Пусть на бродяг приличные люди смотрели с презрением – но он не виноват, что ему не повезло иметь свой дом! Как же он всегда мечтал хотя бы о каморке…
Поэтому лесной скиталец не поверил своим ушам, когда спустя примерно неделю человек сам вышел ему навстречу, протянул вперёд пустые ладони, показывая, что безоружен, и произнёс:
- Меня зовут Кристиан. Хочешь, будем жить вместе? В одном доме?
Он уже очень давно ни с кем не разговаривал. Так давно, что сам не знал, сумеет ли ответить, не разучился ли говорить совсем. Но всё-таки произнёс:
- Я хочу с тобой жить… И меня зовут Сантьяго.
В доме у Кристиана и вправду было тепло. Поначалу Сантьяго боялся пламени в камине, поэтому каждый раз, завидев огонь, хватался за руку Кристиана. Однако со временем понял, что этот огонь не сделает ему больно. Никакая вещь в доме Кристиана не причинила бы ему боли, потому что теперь это был и его собственный дом.
Дни Сантьяго проводил в спальне, куда благодаря ставням не проникали солнечные лучи, а вечером спускался к Кристиану. Тот неизменно угощал его водой с сахаром – вкуснейший напиток! – а потом они вели долгие беседы.
И в этих беседах Сантьяго мог быть искренним, мог наконец снять маску шута, которую когда-то очень давно навязал ему предводитель уличной шайки, где юный Сантьяго искал убежища и защиты, маску, которая не сходила с его лица, пока он переходил из одной банды в другую, которая осталась при нём и тогда, когда один из парижских вампиров сделал его бессмертным, создав таким образом для Армана ещё одного слугу…
- Ты очень, очень хороший, - шептал Сантьяго, наклонившись к самому уху Кристиана. – Мы теперь всегда будем вместе… Это наш общий дом…
И Кристиан с улыбкой обнимал его в ответ.

Часть 26, заключительная

Вечер выдался тёплым, и окно в гостиной семьи Пон дю Лак было распахнуто. Иветт, тем не менее, куталась в шаль, которой её заботливо укрыл Луи: сквозняки часто подкрадываются незаметно, а Иветт была уже не в том возрасте, когда можно пренебрегать своим здоровьем.
С той незабываемой и странной ночи, когда Луи впервые встретился с Лестатом, прошло более четверти века, а люди, увы, не бессмертны. Госпожа де Пон дю Лак до сих пор была красавицей, но в волосах у неё появились седые пряди, а фигура стала полнее – впрочем, по мнению многих, зрелая красота сделала Иветт ещё привлекательнее.
Луи же по-прежнему было двадцать четыре года. В этом возрасте ему суждено остаться навеки. Чтобы не казаться намного моложе своей жены, он прибегал к различным уловкам, одной из которых была искусственная седина, а другой – грим наподобие театрального, который он наносил на лицо каждый вечер.
Клодия же в доме больше не жила: как и предвидели Луи с Иветт, мадемуазель де Пон дю Лак вышла за господина Эдуарда Пенна, и вот уже год они путешествовали по всему миру, присылая родителям письма с рассказами обо всём, что им довелось увидеть.
Пон дю Лаки принимали важного гостя, сына их давнишнего друга – доктора Бру-младшего, который, правда, предпочитал, чтобы его называли просто Кристианом. От Кристиана Луи узнал, что Сантьяго всё-таки выжил в том страшном пожаре, случившемся отчасти по его вине. Это приносило облегчение. Увы, пережитый ужас не прошёл для Сантьяго даром: разум его, прежде вполне человеческий, теперь хотя и не превратился в разум дикого зверя, но напоминал отныне сознание то ли ребёнка, то ли пришельца из другого мира. Кристиан, однако, наотрез отказывался считать Сантьяго умственно отсталым, будучи уверен, что его мышление просто слишком отличается от привычного людям.
Лестат же, как удалось узнать Луи из рассказов Кристиана, вернулся к своей мечте и вновь стал Лелио, которым был когда-то. Вроде бы Луи приходилось об этом слышать… Хотя где? Ведь о прошлом Лестата он до сих пор ничего не знал! Не во сне же ему это привиделось? Или… всё-таки во сне?
Сколько всё-таки этому удивительному человеку довелось узнать о вампирах! Он встречался с Арманом, с Лестатом, Сантьяго жил с ним под одной крышей… И как естественно Кристиан относился к непознанному, не выказывая ни малейшего страха! Было бы странно, если бы однажды молодой учёный не очутился и здесь.
Луи уже давно доверял семейству Бру. А потому охотно ответил на все вопросы, которые задавал Кристиан. Надо сказать, что тот оказался на редкость внимательным слушателем. А уж бумаги израсходовал целую гору, записывая повествование Луи и его отважной и преданной супруги.
- Что же вы собираетесь делать с вашей книгой, когда она будет написана? – спросил наконец Луи. – Опубликуете её как научный труд? Или как готический роман?
- Научные труды лучше оставить моему отцу, - отвечал Кристиан Бру. – Я же собираюсь издать свои записи как документальную повесть. Люди должны знать о тех, кому удалось преодолеть такое невероятно трудное испытание, как вампиризм, для многих других ставший проклятием. История вашей жизни вдохновляет, она заставляет человека задуматься о своём месте в мире, о своих возможностях. И о том, чтобы всегда оставаться самим собой, хранить свой внутренний свет, какой бы грозной и непобедимой ни казалась тьма вокруг… Я очень рад, что мне удалось получить согласие всех участников событий на использование подлинных имён. Вот только название я пока не придумал. Быть может, «История жизни вампиров»? Оно, несомненно, привлечёт внимание читателей…
- Лучше назовите вашу книгу «История о колдовстве и людях», - вмешалась Иветт. – Ведь она о том, что всегда нужно оставаться людьми, вопреки любому колдовству, любым тёмным силам. Мой Луи – человек. И моя дочь Клодия. И я сама. И Лестат, надеюсь, нашёл своё место в жизни, вернувшись в свой настоящий дом. И господин Арман, с которым наша семья, правда, никогда не была знакома. И Сантьяго, даже если он может показаться кому-то безумным.
- Сантьяго – невероятный человек, - согласился Кристиан. – Признаюсь, ближе него у меня никого нет – кроме отца, конечно. Да, госпожа де Пон дю Лак, вы правы. Это история о людях, а потому и название должно быть связано с людьми. И лучше того, что предложили вы, по-моему, не найти.

Конец истории о колдовстве и людях

---

История о колдовстве и людях (продолжение)

[Танья Шейд]

Название: История о колдовстве и людях
Фандом: Энн Райс "Вампирские хроники", фильм "Интервью с вампиром"
Направление: джен, гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма, романтика, приключения
Размер: миди
Персонажи: Луи де Пон дю Лак, Иветт, Лестат де Лионкур, Клодия, Арман, Сантьяго, сестра Луи
Пейринг: Луи/Иветт, Клодия/НМП, Арман/НЖП, сестра Луи/её муж
Предупреждение: OOC

Часть 10

Вообще-то, назвать это лесом можно было с трудом: просто местечко, заросшее низкорослыми деревцами, которым удалось прижиться в здешней болотистой почве. Но выросшему в этих краях Луи оно казалось настоящим лесом, со своим особым духом, не похожим на воздух равнин и просторов. Его отец когда-то выстроил здесь охотничий домик, хотя охотником сроду не был.
Сюда, в это уединённое убежище, и направился Луи с девочкой. Усталости вампиры подвержены гораздо менее, чем люди, а сейчас, когда дорога была каждая минута, мысли об усталости и вовсе забылись.
Но вот девочка слабо застонала, и Луи стало ясно: до домика ему не добраться. Сейчас, или будет поздно.
Сердце у него колотилось столь отчаянно, что казалось человеческим, неизвестно как очутившимся в груди ночного хищника. Ему было страшно. Луи чуял: если он даст девочке свою кровь, создаст из этого невинного ребёнка подобное себе существо, это преобразит и его самого. И словно вплотную подступил холод вечной ночи чужого мира, где нет места ни луне, ни звёздам.
Пора.
Луи прокусил себе руку, ощутив на языке вкус собственной крови. Не удержавшись, слизнул несколько капель.
- Выпей, - услышал он свой голос. – Это тебе поможет.
Девочка попыталась дёрнуться, отвернулась.
- Я не могу, - с трудом выговорила она. – Хорошие герои в сказках так не поступают.
- Я знаю, - терпеливо молвил Луи. – Но сейчас это лекарство. Только оно способно тебе помочь. Со мной ничего плохого не случится, обещаю.
- Я тебе верю, - раздался в ответ тихий детский голосок.
Он закрыл глаза, чтобы не видеть ритуала обращения. Лишь чувствовал, как прижались к ране губы девочки. А когда открыл их, в тельце малышки уже не осталось жизни.
Луи била дрожь. Он рухнул на землю рядом с девочкой, спрятал лицо в ладонях, пытаясь защититься от жуткого зрелища – и понял, что умирает сам. Душу его готова была поглотить бездна чужого мира, откуда не возвращаются.
«Нельзя было этого делать… Лучше бы девочке обрести вечный покой, ведь она попала бы на Небеса…»
«Ты уверен, что так было бы лучше? Ты согласился бы, чтобы тебя самого кто-нибудь отправил на Небеса, лишив земной жизни?»
«Нет… Теперь – не согласился бы. Я хочу жить».
«И она тоже».
«Значит… всё было правильно?»
По щекам у Луи покатились слёзы. Губы его зашептали молитву.
«Пусть случится то, чему надлежит случиться, Господи… Пусть будет так, как должно быть».
- Вы ранены, сударь?
Голос девочки вернул его в мир живых. Да, он жив, и она тоже. Он остался тем, кем был.
Она склонилась над ним, прекрасная как ангел. Невинное дитя… Вечное дитя, которое никогда не вырастет.
Впрочем, если бы её забрала смерть, она тоже не выросла бы.
- Сударь, вам помочь?
- Что ты, милая, - Луи попытался улыбнуться. – Мне всего лишь нужно поесть. И тебе тоже.
- Я верю вам, сударь, - молвила девочка. – Кстати, меня зовут Клодия…

После охоты Луи отнёс Клодию в лесной домик. До рассвета оставалось совсем немного.
В последующие ночи Луи пришлось стать наставником для маленькой Клодии. К смене своей ипостаси та отнеслась столь естественно, словно готовилась к этому с самого рождения. Глядя на Луи серьёзными глазами, она внимательно слушала его рассказы о вампирах, о различиях между ними и обычными людьми, о том, что светить вместо солнца для неё теперь будет луна, о том, как следует охотиться, о том, как жить среди людей, не причиняя им вреда…
Не стал Луи скрывать и того, что отныне Клодии никогда не придётся вырасти.
- Значит, я теперь такая же, как Давид Вильсон? – спросила та.
- Давид Вильсон? – переспросил Луи. – Кто это такой?
- Циркач, - отвечала Клодия. – Прошлым летом в город приезжал цирк, и соседские мальчишки меня туда водили без денег. Давид Вильсон ничуть не рассердился, даже мне подарил бумажный цветок. Он ростом такой же, как я.
У Луи отлегло от сердца. Значит, Клодия уже знает, что на свете есть люди – обычные люди! – которым суждено навсегда остаться ростом с ребёнка. И она приняла это как часть жизни.
- Да, - проговорил он. – Да, как Давид Вильсон…

Часть 11

Проснувшись на следующий вечер после заката, он застал Клодию у окна. Устроившись на деревянном стуле, та водила карандашом по лежащему на подоконнике листу бумаги, иногда поднимая глаза, чтобы выглянуть наружу. И стоило Луи лишь проследить за её взглядом, как он увидел свою сестру, скачущую верхом в сторону охотничьего домика. Вот она остановила лошадь, обернулась, махнула рукой. Из лесу показалась вторая лошадь, на которой сидели Эрнесто Санчес и Иветт.
Строго-настрого запретив Клодии покидать домик, Луи поспешил навстречу сестре – и та бросилась в его объятия.
- Луи, братец мой родной… - шептала она, вытирая слёзы. – Это ты, это в самом деле ты… Теперь мы с тобой всегда будем вместе…
- Ну, ну, сестрица… - сам едва владея собой, говорил Луи. – Зачем же теперь плакать, ведь всё хорошо…
- А девочка? – Лилиана заглянула ему в глаза. – С ней тоже всё хорошо?
- Она теперь такая же, как я, - коротко ответил Луи.
«И можешь осудить меня, если считаешь нужным», - добавил он про себя.
- Понимаю, - на удивление спокойно произнесла Лилиана. – Я так и думала. Скажи… она ведь тоже не боится креста?

За те дни и ночи, что Луи и Клодия провели вместе, в особняке произошло вот что.

- Говори, - произнёс Эрнесто Санчес, держа факел у лица поверженного врага. – Говори всё, что знаешь.
- Пощади меня, мой господин! – голос пришельца был полон отчаяния. – Ты уже обжёг меня своим факелом, чего же ты ещё хочешь?
- Лучше не надо, сударь, - вмешалась Иветт. – Говорить-то он хорошо умеет, да только речи его опасно слушать. Вот господин Луи послушал – и в беду попал. Так что пусть просто отправляется на все четыре стороны.
- Ты понял, что сказала эта дама? – процедил Эрнесто, который уже догадался, что Иветт в этом доме не простая служанка. – Вон отсюда! На все четыре стороны!
- Понял, понял, - усмехнулся чужак, довольный, что Эрнесто убрал факел. – Но на четыре стороны – это слишком, пополам и ещё раз пополам не смогу разделиться даже я.
Расхохотавшись собственной шутке, он вскочил на ноги, бросился бежать – и вскоре скрылся из виду.
- Пойдёмте в дом, - сказала Иветт. – Разговор предстоит долгий.
Она рассказала всё, что знала сама, особенно подчёркивая, что господин Луи постоянно посещал часовню, при которой был похоронен их с Лилианой брат, что не боится распятий, что спит в обычной кровати…
Поначалу обоим Санчесам казалось, что они сошли с ума или видят кошмарный сон, однако мало-помалу ужас перед сверхъестественным уступал место состраданию к человеку, ставшему жертвой тёмных сил, и восхищению этим человеком – потому что он сумел найти путь к свету.
- Пусть этот… Лестат убирается туда, где ему место, - произнесла Лилиана. – И пусть ангелы хранят этот дом от таких, как он.
- И пусть он только посмеет причинить зло моей родне, - Эрнесто сжал кулак. – Тогда я его из-под земли достану и выставлю на солнце посреди бела дня. Загорится не хуже факела.
Все тревожились за Луи, все искали его каждый день и каждую ночь – но никто не мог знать наверняка, куда тот направился. Как-то после заката Эрнесто всё же побывал у охотничьего домика – но ни Луи, ни Клодии в тот раз там не оказалось: оба отправились на добычу пропитания. Зато во второй раз уже не разминулись.
Всё это Луи узнал от Лилианы, которая не переставала плакать, однако с лица её не сходила улыбка.
- И где же сейчас малышка? – спросила Лилиана. – Она здорова?
- Она прекрасна, - искренне ответил Луи. – Но я запретил ей покидать охотничий домик, пока вы здесь – слишком велика опасность. И она это понимает.
- Но ей же придётся когда-нибудь вернуться к людям! – воскликнула Лилиана.
- Разумеется, - подтвердил Луи. – Когда-нибудь.
- Да, - прошептала госпожа Санчес. – Я понимаю. Тогда передай ей от меня привет…

Часть 12

- Иветт, принеси лестницу! – прозвенел голосок Клодии.
В руках девочка держала Вифлеемскую звезду, которую надлежало пристроить на верхушке рождественской ёлки.
- Позвольте, я помогу, мадемуазель, - Иветт протянула руки, чтобы подхватить Клодию.
- Не надо, - малышка быстро отступила на шаг. – Я же приказала принести лестницу!
- Не отдавай Иветт приказов, Клодия, - вмешался Луи. – Она в этом доме не служанка, а хозяйка. Ты должна проявлять к ней уважение. Сейчас я сам схожу за стремянкой.
Похоже, что их воспитанница привыкла к самостоятельности, подумал он. Понимает, что с таким ростом ей до верха не дотянуться – но не позволит, чтобы её поднимали на руках, скорее сама залезет на стремянку. Пожалуй, это к лучшему: ведь ей нередко придётся подставлять лестницу, причём всю жизнь, сколько бы она ни прожила на свете… Быть может, она это осознаёт и заранее готовится.
- Вы с Луи – муж и жена? – тем временем поинтересовалась Клодия у странной темнокожей женщины, которую назвали хозяйкой.
- Ох, Клодия… - вздохнула Иветт. – Ведь белым нельзя жениться на чёрных, ни один священник не станет нас венчать! Но мы почти как муж и жена… а теперь у нас появилась и дочь.
Последние слова вырвались у Иветт неожиданно для неё самой. Не обидится ли маленькая Клодия? Ведь у неё были когда-то родители, которых она любила. Не рассердит ли её, что чужие люди пытаются занять их место?
Однако Клодия, напротив, кинулась к Иветт, обхватила её ручонками крепко-крепко.
- Спасибо, Иветт… - прошептала она, уткнувшись личиком девушке в передник. – Ведь Луи мне теперь как отец, он спас мне жизнь, без него меня сейчас не было бы на свете… А ты мне теперь как мамочка… Обещаю, я никогда больше не буду тебе приказывать… Прости меня, пожалуйста…
- Что ты, милая, - Иветт взяла девочку на руки, и та на сей раз не противилась. – Я уже и забыла об этом. Давай лучше радоваться Рождеству. Вот, кстати, и Луи с лестницей.
- И тётушка Лилиана тоже очень хорошая! – крикнула сверху Клодия, пристраивая звезду на положенное ей место.
Санчесы пока оставались в поместье: сердце Лилианы до сих пор не успокоилось полностью после всего случившегося, и теперь она желала убедиться, что с её братом и его семьёй всё будет в порядке. А Эрнесто, разумеется, не мог оставить жену. Вернуться домой собирались двадцать пятого декабря, в день Рождества – таким образом, малышам Федерико и Изабелле не придётся встречать праздник без родителей.
Однако чем дальше, тем реже вспоминала Лилиана о своих тревогах: таким уютом, такой тихой радостью дышало всё в доме, что мысли о чудовищах не задерживались в голове надолго.
- А я повешу вот это засахаренное яблоко, - предложила она с оживлением. – По-моему, вот здесь ему самое место.
Никто не возражал.
Когда была наряжена ёлка, начались танцы. Луи сел за клавесин, Эрнесто пригласил на танец Клодию, вторую пару образовали Лилиана с Иветт. Вот Луи коснулся клавиш, и гостиная наполнилась чудесными звуками рождественской мелодии, исполненной так прекрасно, как редко дано сыграть обычному музыканту с его человеческим слухом…
А над крышей дома сияла луна, красивая и полная, особенно яркая в эту ночь.

Часть 13

Осталось позади Рождество, миновали первые дни нового года. Жизнь в поместье Пон дю Лак текла своим чередом, вот только суматохи теперь прибавилось из-за прибавления в семействе.
В рождественский вечер Луи наконец рискнул привести Клодию в дом, перед этим раз двадцать убедившись, что та выучила наизусть все меры предосторожности. И каждый раз девочка отвечала без запинки, будто читала хорошо знакомый стишок. Она так легко привыкла к своей новой сущности, что Луи не мог удержаться от белой зависти. Быть может, Клодия и не была никогда человеком? Может, ребёнок, на которого случайно наткнулся Лестат, был посланником фей? Но с феями никогда не доводилось встречаться даже шаману Синю, хотя он и намекнул, что знаком по рассказам предков с тайным народом, который белые называют этим словом…
Как удалось выяснить, родители маленькой Клодии умерли от болезни этой осенью, и с тех пор девочка жила в приюте, откуда и забрал её Лестат, назвавшись её отцом. Клодия не желала идти с незнакомым человеком, но взрослые даже не подумали к ней прислушаться. Чем же стал для Клодии очередной поворот судьбы – благом или злом? Увы, в жизни порой одно слишком переплетается с другим… Так или иначе, отныне Луи стал для Клодии отцом, а Иветт – матерью, и связавшие их узы ничто не в силах разорвать.
Однажды в первых числах января Луи, уехав по делам в Новый Орлеан, вернулся в глубокой задумчивости: нотариус сообщил ему, что господин Лестат де Лионкур отказался от своей доли наследства в пользу господина Луи де Пон дю Лака, поэтому господин Луи де Пон дю Лак вновь является полноправным владельцем когда-то принадлежавшего ему дома.
Чего Лестат хотел от него на этот раз? На что ещё мог оказаться способен изощрённый разум этого чудовища?
Однако что-то подсказывало Луи: всё гораздо проще, чем кажется.
А потом ему приснился сон.

Устроившись в библиотеке, он с увлечением перелистывал страницы приключенческого романа, когда в дверь постучали – совсем негромко, даже робко.
Отложив книгу, Луи открыл дверь – на пороге перед ним стоял Лестат.
Луи даже не задался вопросом, как Лестату удалось пройти мимо Иветт и Клодии. А тот не поднимал глаз, будто рассматривал что-то на полу.
- Ну что же ты стоишь? Заходи, - Луи пришлось потянуть его за собой.
- Хорошая книга? – Лестат кивнул на приключенческий роман, по-прежнему избегая встречаться взглядом с Луи.
- Лестат, что случилось?
Луи начал не на шутку беспокоиться, ведь Лестат был сам на себя не похож!
- Ничего не случилось, - ответ прозвучал так тихо, что Луи едва разобрал слова. – Я пришёл попрощаться.
Осторожно сев на диван, он устремил взгляд в пространство.
- Луи, я остался один. Я один вампир среди людей во всём Новом Свете, понимаешь? Я хотел, чтобы мы были вместе, но тебя не смогла удержать даже наша общая дочь. А значит, не удержит уже ничто. Наверное, так и должно было случиться. Понимаешь, за что я не берусь – всегда выходит что-то не то, и я не знаю, почему так. Я ведь рассказывал, что меня сделали вампиром против моей воли? В Париже один очень старый вампир обратил на меня внимание, когда я выступал на сцене театра. Я с детства мечтал стать актёром, Луи, но мне мешало моё дворянское звание. Тогда я сбежал в Париж и устроился в труппу, вскоре мне дали роль Лелио. Можешь вообразить меня в роли Лелио? Такой нежный романтичный юноша, совсем на меня не похож. Хотя когда-то я таким и был, Луи, хотя ты мне, наверное, не поверишь. Хотел прожить достойную жизнь, а вон что получилось.
Он резко отвернулся, старательно пряча лицо.
- Лестат, - Луи развернул его к себе, - Лестат, ты что, плачешь?
Щёки его врага пересекали две кроваво-красные дорожки.
- Всё не так, - выговорил он снова, - всё почему-то не так… Я не хотел быть вампиром…
- Лестат, послушай. Ведь ещё не поздно. Я отказался от крови людей, и Клодия тоже. Мы можем жить среди людей, не скрывая почти ничего. Кроме бессмертия и манеры питания – но ведь это такая малость! Главное, что мы людям не враги и они об этом знают. Ты тоже можешь отказаться от человеческой крови, Лестат, и я непременно тебе в этом помогу…
- Я не смогу, - Лестат покачал головой. – Я слишком давно существую в этой ипостаси и слишком много людской крови успел выпить. И самое главное - я тебя даже не слышу, Луи! Я тебе просто снюсь. Это твой сон, а не мой, поэтому я и понятия не имею о нашем разговоре. Что бы ты мне сейчас ни сказал, я об этом просто не узнаю. Мы оба спим, а потом я проснусь таким же чудовищем, каким всегда для тебя был. И ничего не буду помнить.
- Тогда скажи просто, где ты сейчас, - Луи не собирался сдаваться. – И я тебя сам разыщу.
- Я уже на борту корабля, - отвечал Лестат. – Направляюсь во Францию. Где буду жить – сам не знаю. Так что возьми мою долю наследства, Луи, мне она уже не пригодится.
- Пожалуйста, Лестат, - Луи сжал его руку. – Пусть это мой сон, а не твой, но может быть, тебе всё-таки удастся хоть что-нибудь вспомнить. Так вот, выслушай меня. Ты однажды стал Лелио, и ты останешься им навсегда, ведь уличные актёры всю жизнь играют тот образ, который когда-то выбрали. Никто, никакая сила не отберёт у тебя твою роль на сцене и в жизни! Пожалуйста, помни об этом, вечно юный влюблённый Лелио, и пусть тебе однажды улыбнётся счастье! Это я тебе говорю от всей души.
Неожиданно для себя от прижал Лестата к груди и поцеловал в щёку, на которой ещё не высохли слёзы. Тот вздрогнул, отпрянул - и впервые за эту странную встречу поднял на Луи глаза, в которых теперь словно отражалось голубое небо.
Может быть, он и хотел что-то ещё сказать – но в этот миг Луи проснулся в своей постели.

Часть 14

Хозяин ювелирной лавки уже подумывал о том, чтобы закрыть на сегодня своё заведение: на улице давно стемнело, а дома его ждал приготовленный служанкой тёплый ужин. Однако, выглянув в окно, он заприметил хорошо одетого господина, который шагал по направлению к лавке. Пожалуй, с закрытием можно повременить – лишняя выручка никогда не помешает.
Оказавшись внутри, незнакомец принялся с большим вниманием рассматривать выставленные в витрине украшения с бриллиантами. Особенно долго его взгляд задержался на кольцах.
- Вам помочь, сударь? – не замедлил вмешаться торговец. – Пожалуйста, обратите внимание вот на это кольцо с великолепнейшим камнем – оно будет прекрасно смотреться на руке у вашей супруги!
- Пожалуй, это и вправду то, что мне нужно, - согласился посетитель. – Сколько оно стоит?
Хозяин назвал цену, и покупатель тут же отсчитал нужную сумму серебряными монетами.
«А какой он бледный, - подумалось хозяину. – Однако на больного не похож. Вон как уверенно держится, да и дорогие кольца больной покупать вряд ли станет – у него другие заботы».
Пересчитав монеты, торговец не смог сдержать улыбки. Как всё-таки хорошо, что он не успел закрыть лавку!

Клодия глаз не могла отвести от белого с золотым платьица, которое Иветт сшила для её куклы.
- Спасибо, мамочка! – она крепко обняла темнокожую девушку. – Мария в этом платье будет такой красавицей! Поможешь его надеть?
- Конечно, милая, - поцеловав свою маленькую любимицу, Иветт принялась вместе с ней обряжать куклу.
Клодия была слишком увлечена игрой, а Иветт не обладала безупречным слухом вампира, поэтому никто из них не заметил, как Луи вернулся домой и незаметно приблизился к двери в детскую. С улыбкой он наблюдал за милой семейной сценкой, не решаясь разрушить тихую идиллию. Сердце у него стучало чуть-чуть быстрее положенного, а в руке он сжимал чёрную коробочку…
Разумеется, укрыться от девочки-вампира было не так-то просто, и вскоре Клодия, почуяв присутствие главы семьи, выбежала ему навстречу. Когда закончились объятия и поцелуи с малышкой, Луи подошёл к Иветт и что-то тихонько сказал ей. Та последовала за ним в гостиную.
Оставшись наедине с любимой, Луи опустился перед ней на одно колено.
- Моя дорогая, прекрасная, милая Иветт, - произнёс он, протягивая ей коробочку. – Я смею просить у вас руки и сердца. Согласитесь ли вы стать моей женой?
В первый миг Иветт подумалось, что она спит – потому что такого не могло быть на самом деле! Им с Луи не позволено венчаться!
- Если вы дадите своё согласие, - продолжал тем временем Луи, - я увезу вас во Францию. Во Франции разрешены браки между чёрными и белыми, там мы сможем стать супругами перед Богом и людьми. Это правда, Иветт. Я никогда не стал бы так шутить над вами…
Девушка протянула руку к драгоценному подарку, поверив наконец в происходящее. По щекам у неё бежали слёзы.
- Я согласна, Луи! – выговорила она дрожащим голосом. – Согласна… Но это так невероятно… Мы будем жить во Франции – вы, я и Клодия… У нас, наверное, будет такой красивый дом…
Иветт никогда не бывала за пределами Луизианы, так что Францию, лежащую за океаном, представляла себе с трудом. Но если рядом будет Луи, ей нечего бояться. Ведь он такой сильный, словно сказочный герой, о котором она мечтала в детстве. И как положено сказочному герою, он одолел колдуна Лестата, изгнал его за пределы своих владений, которые до сих пор означали для Иветт весь мир. Теперь же ей предстояло открыть для себя новый мир, большой и неведомый. Открыть те дальние края, из которых был родом её Луи…
- Иветт! Иветт, ты плачешь? – перепуганная Клодия колотила кулачками в дверь.
- Нет, нет, милая, - Иветт поспешила к девочке. – Всё хорошо. Просто мы переезжаем, и я немножко растерялась поначалу.
- Переезжаем? Далеко?
- Мы едем в Париж, Клодия, - произнёс Луи. – А вам, Иветт, я немедленно оформлю вольную. Вам и вашему деду, если он согласится. Поместье же перейдёт к моей сестре Лилиане – ей я доверяю, как себе, ей не страшно доверить моих людей.
Так в дом Луи де Пон дю Лака вновь пришли большие перемены.

Часть 15

Волны с шумом набегали на борт пассажирского судна, пересекающего Атлантику. В вечернем небе сияли тысячи звёзд, и вампирский глаз различал в их свете множество оттенков, недоступных человеческому зрению.
Но Луи было не до любования звёздами. Уже почти целый час он стоял у перил, не отрывая взгляда от океана, глубоко погрузившись в свои мысли, и мысли эти были невесёлыми.
Однако стоило Луи заслышать знакомые шаги, биение знакомого сердца, почувствовать чудесный аромат живой крови, как он повернулся в мгновение ока, чтобы заключить Иветт в объятия. Девушка прижалась к нему, и сердце её застучало совсем рядом с его собственным.
- Тебя что-то беспокоит, мой хороший? – прозвучал её голосок.
- Средиземное море, - отвечал Луи очень тихо. – Я всегда думал, что вода в нём голубая – а она чёрная.
Иветт перевела взгляд на океанские волны, затем поспешно взяла Луи за руку, отчаянно желая согреть своим теплом. Больше она ничего не могла сделать.
Для её любимого море навсегда стало чёрным, как и небо над головой. И виновен в этом был колдун Лестат, совершивший над её Луи свой отвратительный ритуал.
Иветт содрогнулась, осознавая своё бессилие. А ведь они с Луи столько раз одолевали препятствия, что казались непреодолимыми! Столько раз бросали вызов законам колдовским и человеческим, выходя победителями! Но никто из них не способен раскрасить чёрный ночной океан в голубой цвет.
- Да, мы плывём во Францию, - донёсся до них голосок Клодии. – Будем жить в Париже! Представляешь, Герман?
- Ух ты! – отвечал другой голос, принадлежащий, судя по всему, тому самому Герману. – Везёт же тебе! Мне матушка столько рассказывала о Париже, вот только она никогда там не бывала!
- Догонишь меня, Герман? – задорно спросила Клодия.
- В два счёта! – заявил мальчишка.
Чем кончилась игра в догонялки – этого Иветт и Луи так и не узнали. При желании вампир способен обогнать любого человека, так что у Германа не было ни шанса на победу, если только Клодия сама не захочет ему поддаться.
При свете дня Иветт нечасто выходила из каюты: слишком многие пассажиры невзлюбили чернокожую девицу, сумевшую, судя по всему, обольстить богатого плантатора. На твёрдой земле эти сплетники не избежали бы дуэли с женихом девушки, но на судне поединки не дозволялись, и потому Луи оставалось лишь утешать Иветт добрыми словами и клятвенно обещать, что во Франции ничего подобного не будет – ведь на континенте ещё лет пятьдесят назад чернокожие бастарды французских аристократов занимали должности при дворе, а революция и вовсе не оставила следа от предрассудков.
Справедливости ради надо заметить, что среди пассажиров были и люди, настроенные к Иветт вполне доброжелательно, хотя их было немного. К таким относились и родители маленького Германа, занимавшие соседнюю с девушкой каюту. Матушка Германа, которая действительно никогда не бывала в Париже, искренне желала Иветт счастья с господином Луи и то и дело восхищалась его манерами. Иветт не оставалась в долгу и от души хвалила супруга своей новой знакомой.

Оказавшись в Париже, Иветт поначалу почувствовала себя неуютно: слишком большим и шумным был этот город.
- Ничего не бойся, - шепнул ей Луи. – Мы всё равно будем жить в пригороде. И суеты поменьше, и собственное хозяйство можно содержать. Не гоняться же нам с Клодией в поисках пропитания по пустынным улицам за случайными прохожими.
Иветт вздрогнула, но тут же поняла, что это всего лишь шутка, и рассмеялась.
- Но мы ведь всё здесь посмотрим? – спросила она. – И в соборе Нотр-Дам побываем?
- Непременно, - пообещал Луи. - Можем даже обвенчаться там, если хочешь. Но сейчас, думаю, мы возьмём извозчика и отправимся смотреть наш новый дом.
- Луи, - осторожно прошептала Клодия. – За нами наблюдают.
Мгновением позже Луи и сам ощутил сверлящий его взгляд. Но стоило ему обернуться, чтобы как следует рассмотреть неизвестного, как тот одним прыжком исчез во тьме.
Луи оставалось лишь порадоваться, что до пригородов отсюда далеко. Не хотел бы он однажды, гуляя по ночным парижским улицам, столкнуться с этим существом.
- Правильно делаете, что уезжаете отсюда, сударь, - словно прочитав его мысли, заговорил извозчик. – За этим местом недобрая слава закрепилась. Люди пропадают, а куда – неведомо никому. Слухи всякие ходят… про живых мертвецов, что кровь сосут.
Клодия повернулась к извозчику, буравя его глазами, и тот поспешил добавить:
- Про мертвецов – это всё чепуха, конечно, добрые господа. Да только людей нехороших на свете много, поберечься не мешает.
- Вы правы, сударь, - серьёзно отвечала Клодия. – Не следует шутить с опасностью. Иначе может быть поздно.
Однако больше в ту ночь им не встретилось ничего подозрительного. Не появилось странное существо и на следующую ночь, и через неделю, и через месяц. Видимо, пригороды и в самом деле были свободны от ему подобных.
И всё же ни Луи, ни Клодия не сомневались, что видели вампира.

Часть 16

Закрывая дверь садовой кухни, Клодия прошептала слова благодарности поросёнку, который отдал свою жизнь, чтобы накормить их с Луи. В тот миг, когда жизнь маленького существа перешла в её тело, Клодии стали доступны все воспоминания этого создания, все ощущения, которое оно успело испытать за отпущенный ему недолгий срок. И подобно любому вампиру, Клодия испытала в этот миг невероятное наслаждение, доходящее до экстаза.
Когда-то, лет пять назад, девочка впервые задумалась: вправе ли она ощущать подобный восторг от поглощения чужой жизни, не означает ли это, что она радуется чьей-то смерти? Если так, то она мало чем отличается от тех чудовищ, что подстерегают в ночи беззащитных прохожих, чтобы напиться их крови! Клодии довелось встретиться лишь с одним из подобных созданий, по имени Лестат, но этого оказалось вполне достаточно.
- Я сам об этом думал, - серьёзно сказал Луи, когда Клодия задала ему этот вопрос. – Нет, не думаю, что подобные ощущения имеют отношение к добру или злу в наших сердцах. Скорее, это похоже на то, как человек воспринимает различные вкусы: сладкое доставляет ему удовольствие, горькое же неприятно. И ничего с этим поделать человек не может, даже если бы в этом был смысл. Так и мы не можем ни закрыться от воспоминаний кроликов, кур и поросят, которые служат нам пищей, ни сделать их для себя неприятными. Я не врач, но читал кое-какие книги по медицине, чтобы лучше понять, чем мы отличаемся от людей… И однажды меня посетила мысль, что, возможно, в миг поглощения чужой жизни наш организм вырабатывает огромную дозу некого вещества, которое даёт нам наслаждение. Да, это звучит странно – но что, если это правда? В любом случае, нет ничего греховного в том, что мы испытываем приятные ощущения во время еды. Главное – есть для того, чтобы жить, а не жить для того, чтобы есть.
Сейчас Клодии вспомнился этот разговор, в то время как на смену запаху крови пришли запахи ночных цветов и древесной листвы. Стоял август.
Прямо в неё внезапно врезался жук, запутавшись в волосах. Осторожно освободив жука, Клодия подбросила его в воздух.
Воспоминания, полученные от поросёнка, уже поблёкли. Ведь у неё есть собственная жизнь, настоящая, и чужое прошлое ей ни к чему. И спасённый ей жук, такой гладкий, так упорно шевеливший лапками, прикасаясь к её коже, был частью этой настоящей жизни. Как цветы, как деревья в саду, как трава под ногами. Жизнь вездесуща, и вовсе не обязательно её поглощать, чтобы ей наслаждаться.
Ночь была так хороша, что Клодии захотелось пробежаться по садовой дорожке, как в детстве. Но что позволено ребёнку, то совсем не к лицу шестнадцатилетней девушке, которой сегодня стала Клодия – хотя внешне совсем не изменилась с той поры, когда впервые увидела Луи.
Надо было возвращаться в дом и привести себя в порядок, в чём ей с радостью поможет матушка Иветт. Уж она сумеет и нарядить её как следует, и волосы уложить в причёску – так, чтобы Эдуарду понравилось…
В доме, который занимала семья Пон дю Лаков, вполне хватало места, чтобы устраивать в нём торжества. И сейчас по случаю шестнадцатилетия Клодии Луи собирался устроить бал, где Клодия будет королевой.
За годы жизни в Париже у Пон дю Лаков появились друзья и знакомые, которым, разумеется, не рассказывали об истинной сущности главы семьи и его дочери. Согласно легенде, которую придумали Луи с Иветт, отец и дочь страдали редкой болезнью, из-за которой врач прописал им строжайшую диету. В чём эта диета заключалась, знакомые толком не знали, но, во всяком случае, не заставляли Луи и Клодию во время праздников принимать участие во всеобщей трапезе. Также обоим противопоказан был солнечный свет, поэтому выходить из дома они предпочитали после заката. Что касается Клодии, то в её нездоровье мог убедиться любой: за все прошедшие годы она не подросла ни на сантиметр. Кое-кто мог бы сказать, что такой карлице самое место в цирке уродов – но подобных людей не было среди тех, с кем Пон дю Лаки водили дружбу. Что, в общем-то, неудивительно.
Когда Клодия спустилась в бальный зал, танцы ещё не начались – сначала гостям полагалось поздравить именинницу, пожелать ей долгих лет жизни и счастья. А после всех гостей появился тот, кого Клодия желала видеть больше всего.
Эдуард Пенн из соседнего дома и сам был невысокого роста, поэтому разница с Клодией не так бросалась в глаза. Впрочем, если юноша и девушка даже задумывались над этим, то лишь мимоходом: впечатлению случайных зрителей никто из них не придавал значения. Для Клодии Эдуард был лучшим другом, а Клодия для Эдуарда – самой прелестной девушкой, которую ему довелось когда-либо видеть.
И сейчас, краснея и невольно опуская взгляд, Эдуард преподнёс Клодии свой подарок: чудесный цветок в глиняном горшке, чем-то похожий на фиалку, но гораздо крупнее. Как он называется, Клодия не знала, но аромат от него исходил изумительный.
От души поблагодарив юношу, Клодия дала себе слово, что первый танец будет танцевать лишь с ним – и ни с кем другим.

Часть 17

Лишь благодаря сверхъестественной быстроте реакции, свойственной вампирам, Лестату удалось увернуться от очередного летящего в него ножа. Однако противник ему почти не уступал, и рано или поздно какое-нибудь пущенное им лезвие обязательно угодило бы в цель, оставив Лестата без глаза. Наверняка глаз со временем восстановился бы, ибо вампиры навсегда сохраняют тот облик, в котором расстались с прежней жизнью, но угроза хотя бы временно лишиться красоты беспокоила Лестата не на шутку.
- Мне был нужен только ты! – выкрикнул Арман, и голос его почти сорвался на визг. – А тебе, значит, они нужнее, чем я! Будь ты проклят, предатель!
Лестат постарался уловить мысли своего бывшего друга, в один миг превратившегося в злейшего врага, и увидел там только глухое отчаяние, страх одиночества, всю боль, какую только могут причинить осколки разбившейся надежды. И всё это порождало такой сгусток ненависти, какой Лестат никогда не смог бы себе представить.
Да, он опасался огорчить Армана, когда показал ему газету, пришедшую неделю назад, и объявил о своём намерении, но не думал, что Арман захочет его убить! А надо было думать. Надо было вспомнить, с каким надрывом Арман отпустил их с Габриэль из Парижа, чего это ему стоило…
Вернувшись одиннадцать лет назад из Нового Света, Лестат прежде всего направился в Театр вампиров, хозяином которого считался до сих пор. Арман встретил его хотя и вежливо, но сдержанно, словно их не связывало ничего, кроме делового партнёрства. Пока они вдвоём шли по коридорам Театра, лицо старшего вампира оставалось неизменным, словно у высеченной из мрамора античной статуи. И лишь оказавшись с Лестатом наедине в своих апартаментах, Арман с величайшей нежностью расцеловал его в обе щеки, а затем положил голову Лестату на грудь, едва слышно всхлипнув… В этом вампире, прожившем более трёхсот лет и познавшем то, что другим и не снилось, странным образом продолжал жить недолюбленный ребёнок, вынужденный таить эту сторону своей души ото всех.
И тогда Лестат, ласково гладя Армана по голове, стал шептать слова утешения, в которых тот так нуждался. В отличие от Луи, который предпочёл свободную жизнь, Арман никогда не велит ему уйти. Это ли не подарок судьбы?
В последующие за этим десять лет Лестату казалось, что он наконец-то нашёл свой уютный уголок, который можно называть домом. По-прежнему нося на виду у своих подданных маску грозного и зловещего владыки вампиров, наедине с Лестатом Арман преображался. И в такие мгновения он становился для Лестата словно младшим братом, порой капризным, но любимым.
Возможно, ничто так и не нарушило бы этой идиллии, если бы не газета, которую Лестат забрал из почтового ящика. Статью, которая завладела его вниманием, он перечитывал вновь и вновь, хотя выучил наизусть едва ли не с первого раза. Всю неделю он был погружён в свои мысли, и всё нестерпимее становилось желание совершить невозможное.
Если бы только он не привлёк тогда внимание Магнуса, сумасшедшего старого вампира… Если бы только… Тогда его судьба могла бы сложиться так, как хотелось ему, а не так, как велит его новая хищная природа, которая пребудет с ним вечно!
Полно. Он уже пытался вернуться – и в результате погубил две невинные жизни. Вампиру туда нельзя. Да, но ведь вампиру можно взглянуть на бывших смертных товарищей лишь одним глазком, так, чтобы они ничего и не заметили…
Устав от внутренней борьбы, Лестат наконец признался во всём Арману. Показал ему статью, которая носила очень простое название – «Успех Театра Рено». Поведал о своей радости, что его бывшие товарищи не пропали в Лондоне, напротив – сумели так поднять театр, что о нём начала писать пресса. И поделился своим желанием, которое уже неделю как стало неотступным…
И вот тогда Арман решил его убить. А может, не решил ничего – просто не в состоянии был справиться с болью, которую причинило ему это известие.
- Арман, послушай! – Лестат постарался перекричать звон летающих по комнате ножей. – Хочешь поехать со мной? Тогда нам не придётся расставаться!
- Хочу, - голос у Армана изменился, он выронил зажатый в руке кинжал. – С тобой я поеду куда угодно, Лестат… С Театром вампиров справится Сантьяго, а мы поедем куда захотим… Но постой, Лестат!
Ярость чудовища ушла из глаз Армана, но не появилось в них и то полудетское доверчивое выражение, к которому Лестат успел привыкнуть.
- Ты очень хочешь вернуться к ним, ведь так? Не делай этого. Я говорю сейчас как вампир, проживший не одно столетие. Я тебя понимаю, поверь. Я тоже очень хочу вернуться в Венецию, где жил когда-то с моим наставником, хочу, чтобы всё было, как раньше. Но этого никогда не будет. У каждого из нас есть рана, которая никогда не зарастёт, и остаётся лишь сжать зубы и терпеть. Мне так тебя жаль, Лестат, поверь. Мастерская моего наставника сожжена, поэтому мне некуда возвращаться. А тебе есть куда вернуться, но вернуться ты не можешь – и это очень тяжело. Никто из нас не может стать прежним…
По щекам Армана побежали кровавые слёзы, он бормотал что-то неразборчивое, но на этот раз не прижимался к Лестату, как младший братишка.
- Кто решает, что можно, а что нельзя? – Лестат решительно поднялся с дивана, на котором оба сидели. – Кто прописывает правила поведения для вампиров? Кто их видел записанными, эти правила? Или, пока я ездил в Новый Свет, у нас появился единоличный правитель, который казнит любого, кто посмеет делать то, что нравится, а не то, что противно? Вот скажи, Арман: кто тебя накажет, если ты вернёшься в Венецию? Или меня, если я приду на представление Театра Рено? Или даже если попрошу вернуть мне роль Лелио? Газета пишет, что они больше не играют на улицах, у них теперь собственное здание. И вряд ли сцена у них освещается солнцем, тем более что спектакли идут по вечерам. Я могу держать с тобой пари, Арман, что вновь стану Лелио. Если проиграю - отдам тебе Театр вампиров навсегда, а сам стану у тебя подсобным рабочим.
- Я готов держать с тобой пари, Лестат, - смахнув слёзы, твёрдым голосом произнёс Арман. – И поверь: я буду счастлив, если проиграю.
«Ты однажды стал Лелио, и ты останешься им навсегда», - прозвучал где-то рядом очень знакомый голос. Вздрогнув, Лестат оглянулся, но, конечно же, ничего не увидел.
Вскоре два самых опасных вампира в Париже покинули город, устремившись на поиски того, что когда-то потеряли. Удастся ли им найти для себя свет во тьме или же их души будут вечно обречены блуждать во мраке – ответ на этот вопрос могло дать только время.

Часть 18

А в семействе Пон дю Лаков царили спокойствие и безмятежность. Луи с Иветт нежно любили друг друга, Клодия же расцветала на глазах – во всяком случае, так казалось Луи. Пусть для большинства людей она оставалась навек заключена в тело ребёнка, однако Луи наблюдал, как с каждым днём её походка становилась всё более грациозной, взгляд – мудрее, голос – мягче и женственнее, манеры – изысканнее. Она охладела к своим куклам, и по её просьбе Луи с помощью знакомого переслал их за океан, в Луизиану, где великолепную коллекцию нарядных барышень и кавалеров с радостью приняла к себе Изабелла Санчес, дочь Лилианы, о чём и сообщила в благодарственном письме кузине.
Луи всё реже вспоминал о том, что он вампир. О других вампирах он не знал ничего и встречи с ними не искал. Однако порой к нему возвращалось воспоминание о первой ночи в Париже, когда за ними следил таинственный незнакомец, так и оставшийся невидимкой. И Луи не сомневался в том, что человеком этот наблюдатель не был.
Случилось так, что Луи понадобилось встретиться со своим поверенным, который жил почти в самом центре Парижа. Встреча, разумеется, состоялась после заката, и продлилась она гораздо дольше, чем ожидал Луи. А потому, когда Луи вышел наконец из дома поверенного, на улицах не было ни души. Ни прохожих, ни даже извозчиков. Сколько ни прислушивался Луи к ночной тишине – даже вдалеке ему не удавалось различить цоканья копыт. Город словно вымер.
Луи обругал себя за то, что отпустил извозчика, на котором приехал. Неужели идти домой придётся пешком? До самого пригорода? Пожалуй, доберётся он только к утру... И как бы не пришлось тогда ложиться спать голодным, ведь по ночному Парижу курочки не бегают.
Невесело усмехнувшись, Луи направился по направлению к дому, продолжая тщательно прислушиваться. И тогда услышал шаги.
Стоило ему остановиться – остановился и незнакомец. Стоило вновь двинуться в путь - и шаги послышались снова, совершенно явственно.
- Кто вы? – спросил Луи, повернувшись. – Почему за мной следите?
И тогда прямо перед ним возник вампир. Луи едва не поморщился – впечатление чужой вампир производил крайне отталкивающее. Пожалуй, такое чудовище мог бы изобразить художник на иллюстрации к готическому роману. Но лучше уж выяснить, что ему нужно, иначе так и будет идти за ним след в след.
- Я смотрю, нравится тебе одному бродить, - усмехнулся незнакомец, почему-то сразу перейдя на ты, чем заставил Луи вспомнить о Лестате – тот тоже весьма редко выказывал хорошие манеры. – Не годится это. Идём-ка лучше со мной – тебе понравится. Девочка-то твоя в одиночку охотится? Ох, нехорошо это ты – превратил в вампира ребёнка. Она же теперь никогда до полноценной не разовьётся, так младенцем и будет.
То, что незнакомец знал о Клодии, не на шутку встревожило Луи. Впрочем, Клодия отсюда далеко, она дома, где и стены помогают… От Лестата, правда, стены его дома в Луизиане ему не помогли. Но Клодия гораздо мудрее, чем сам он был в ту пору, когда на его пути встретился Лестат, – и ей хватит благоразумия не впустить в дом врага.
- Ах да, я ведь даже не представился, как невежливо, - незнакомец улыбнулся гадкой улыбкой. – Вот моя визитная карточка.
Отвесив шутовской поклон, он протянул Луи чёрный прямоугольник, на котором значилось: «Сантьяго. Театр вампиров».
- Ну что скажешь? – продолжал Сантьяго. – Рыбак рыбака видит издалека, а вампир вампира и подавно.
- Я принимаю ваше предложение, Сантьяго, - Луи постарался, чтобы голос его звучал вежливо, но про себя закончил фразу: «Иначе ты всё равно от меня не отстанешь».
Бояться, скорее всего, нечего. Ну какое зло может причинить вампир другому вампиру? Или даже целая толпа вампиров? Единственные враги для ему подобных – огонь и солнце, и вряд ли Сантьяго намерен сжечь его заживо.
- А может, твоя девочка составит нам компанию? – подмигнул Сантьяго.
- Вряд ли, - спокойно отвечал Луи. – Она предпочитает охотиться в одиночку.
У Сантьяго ещё хватает наглости приглашать Клодию к себе, после того как он назвал её неполноценной! Но вызывать этого шута на дуэль сейчас не время и не место.
- Ну, в моём театре ей одиночества не найти, - ухмыльнулся Сантьяго. – К тому же, мы ведь не знаем, увенчалась ли её охота успехом – а голодной девочке трудно будет выдержать то зрелище, которое предстоит увидеть тебе.

---

История о колдовстве и людях

[Танья Шейд]

Название: История о колдовстве и людях
Фандом: Энн Райс "Вампирские хроники", фильм "Интервью с вампиром"
Направление: джен, гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма, романтика, приключения
Размер: миди
Персонажи: Луи де Пон дю Лак, Иветт, Лестат де Лионкур, Клодия, Арман, Сантьяго, сестра Луи
Пейринг: Луи/Иветт, Клодия/НМП, Арман/НЖП, сестра Луи/её муж
Предупреждение: OOC

Часть 1

В те ночи, когда Лестат покидал поместье, отправляясь пиршествовать в деревни рабов, Луи чувствовал себя особенно одиноким. Среди слуг ходили пересуды, что хозяин обзавёлся странным другом, да и сам ведёт себя странно – но никому из них и в голову не приходило, что связывала их отнюдь не дружба, а власть господина над рабом. Как бы ни желал Луи избавиться от Лестата – а порой такие мысли и в самом деле его посещали – он понимал, что останется при этом единственным вампиром, да ещё и неопытным, среди людей, которым никогда не сможет раскрыть свою тайну. А при Лестате не нужно было притворяться, он мог научить хоть чему-нибудь – хотя учил не очень-то охотно…
Перед ним стоял накрытый стол с любимой когда-то пищей, но, увы, Луи не мог взять в рот ни кусочка из этих яств. Вот уже четыре года он не был человеком, и рано или поздно слуги всё поймут – ведь тайное всегда становится явным.
Дверь отворилась, и вошла Иветт – чернокожая рабыня, на которую Луи уже давно не мог смотреть спокойно, каждый раз опускал глаза, чтобы только не видеть пульсирующей жилки на её шее, не поддаваться соблазну. А сейчас соблазн был особенно силён, потому что Луи был голоден.
- Хозяин… - заговорила девушка, и голосок её дрожал. – Вы здоровы?
- Да, здоров, Иветт, - отвечал Луи безжизненным голосом, - не беспокойся обо мне.
«Беспокойся лучше о себе», - добавил он мысленно.
- Хозяин, - девушка взглянула ему прямо в глаза, и Луи пришлось отвести взгляд, - прошу вас, умоляю, отошлите вашего друга. Все рабы его боятся… и вас тоже.
Последние слова она почти прошептала.
- Я сам себя боюсь, - услышал Луи свой голос.
Сейчас он умирал от голода, а Иветт подошла слишком близко. В голове словно взорвалась кровавая вспышка, затмевая разум. В следующий миг он понял, что прижимает ко рту руку Иветт и пьёт её кровь.
А ещё через миг понял, что скулы ему сводит от нестерпимо горького вкуса, и при этом он задыхался, потому что свободной рукой Иветт зажала ему ноздри, не давая дышать!
Оторвавшись от кровавой раны, он втянул ртом воздух, рухнул в кресло, тяжело дыша. Иветт тут же упала в соседнее и провела здоровой рукой по лбу.
- Так я и думала, хозяин, - заговорила она. – Мой дед никогда не ошибался в таких делах. Но я обещаю вам, клянусь всем, что мне дорого – у вас всё будет хорошо, я для этого и пришла. Сейчас я принесу ужин, вы ведь так любили когда-то крольчатину, помните? Только не выходите, пожалуйста, из комнаты, пока я не вернусь. Я быстро, обещаю.
Вернулась Иветт и вправду скоро, и в здоровой руке у неё была клетка с двумя живыми кроликами.

Она что-то подозревает, но пытается ему помогать – иначе поведение служанки было не объяснить. Стоит ли теперь, когда с кроликами покончено, попытаться её разыскать?
Однако спустя полчаса (во всяком случае, стенные часы утверждали, что прошло именно столько времени) Иветт появилась снова, и на этот раз он встретил её улыбкой, заметив при этом, что рука у неё тщательно перебинтована.
- Рада, что вам лучше, хозяин, - заговорила девушка. – Видите ли, среди ваших рабов есть… очень неумные люди, которые считают вас дьяволом. Как только можно быть такими невеждами! Ведь любой добрый христианин знает, что дьявол не может войти в Божий храм – а вы постоянно посещаете часовню, в вашем доме есть распятия и изображения Мадонны! Эти люди неумны, но их много. К счастью, к советам моего деда, шамана и хранителя знаний наших предков, они всё же прислушиваются, а он запретил им нападать на вас, пока не будет доказано, что вы в самом деле продали душу дьяволу. Но я-то знаю, что вы не заключали никаких нечестивых сделок, а стали жертвой колдовства! А колдун, который вас проклял – это Лестат!
Луи едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Девушка была очень близка к истине. Вот только ни один белый не назвал бы Лестата словом «колдун».
- Вижу, что я права, - продолжала Иветт. – У вас прямо-таки глаза вспыхнули ненавистью, стоило мне лишь помянуть его имя! Всё это его работа – и смерти в деревнях, и ваше несчастье. Но мой дед положит этому конец. Вы можете ему верить – ведь это от него я узнала о траве… как же она называется… Увы, название я забыла, но её сок совершенно лишён запаха, и при этом у него отвратительно горький вкус. Прежде чем прийти к вам, я намазала этим соком всё тело. Простите, что пришлось подвергнуть вас такому испытанию, но иначе вы просто не поверили бы, что я всё знаю и что я на вашей стороне… Пойдёмте же со мной в дом моего деда и ничего не бойтесь.

Странно, что помощь иногда приходит оттуда, откуда её совсем не ждёшь. Всю свою жизнь Луи считал рабов дикарями, способными разве что обслуживать своих белых господ – и вот посреди ночи скачет верхом по залитым лунным светом просторам, прижимая к себе Иветт, за чьей всегдашней скромностью и готовностью услужить всё это время таилась не только преданность, но и отвага, а возможно, и мудрость. Хотя ветер порой дул в лицо, наполняя его ноздри запахом крови девушки, никакого желания вонзить в свою спутницу зубы он не испытывал: то ли ужин из «крольчатины» и вправду оказался сытным, то ли были свежи воспоминания о горьком травяном соке, то ли чужое участие и понимание и в самом деле способны противостоять проклятию – этого Луи не знал. Он знал лишь, что сейчас они скачут под сказочной луной в обитель доброго волшебника, что дорогу ему показывает принцесса, посвящённая в тайны светлой магии, а чарам злого колдуна, как и положено в сказках, скоро придёт конец.
Однако всё это лишь мечты, а вот что будет, если по пути им встретится Лестат? Да ещё, чего доброго, захочет перекусить его провожатой?
В таком случае Луи станет драться с ним – насмерть, если вампиры вообще способны умереть. Давно надо было это сделать.
Перед внутренним взором возникла картина: на земле без признаков всякого подобия жизни лежат два вампира, лица у обоих оскалены, с торчащих изо рта клыков стекает кровь, просачиваясь в землю. Рядом, не в силах отвести глаз от жуткого зрелища, замерла Иветт. Нет, если появится Лестат – надо сразу отдать Иветт приказ бежать… который ей придётся выполнить, как рабыне своего хозяина. Но вот много ли послушания осталось в рабыне, которая всего лишь несколько часов назад посмела схватить хозяина за нос?
Луи невольно улыбнулся этой мысли. Кстати, ведь это очень неплохой приём, если дело и вправду дойдёт до поединка с Лестатом…
Но, видимо, удача в эту ночь была на их стороне, потому что с Лестатом они так и не столкнулись. А вот уже показалась и деревня рабов, в окнах хижин до сих пор горят огни, а ворота охраняют стражники с факелами, двое великолепно сложённых мужчин, которые могли бы показаться Луи красивыми, если бы не цвет их кожи.
- Стой! Кто идёт? – прокричал один из дозорных.
- Свои, - отвечала Иветт.
- Свои, вот как? – стражник вгляделся Луи в лицо так внимательно и пристально, что тот уже начал сомневаться, не угодил ли в ловушку.
Однако дозорные расступились перед ними, освобождая проход к воротам.
- Ну что же, - проговорил тот же стражник, - свои так свои. Раз уж Синь так считает, то не мне с ним спорить. Хотя немало и таких, что спорят – прошу вас об этом помнить, когда окажетесь в деревне.
Жилищем Синя, как называли шамана племени, оказалась такая же простая хижина, как и у остальных рабов.
- Как только возможно жить в таком крохотном домишке? – тихо спросил Луи у Иветт. – Мне казалось, что дом шамана…
- А разве у нас есть выбор? – отвечала Иветт. – В богатых особняках живут белые господа, а чёрные рабы довольны и тем, что в дождь есть где укрыться. Так уж в мире заведено.
Неожиданно Луи ощутил укол совести. С тех пор как погиб Поль, он отгородился от всего мира стеной горя, почти не думая о том, что у других могут быть свои трудности, беды и несчастья. А думать о комфорте рабов ему не пришло бы в голову и в лучшие времена. Возможно, настигшее его проклятие было наказанием за гордыню?

Часть 2

Однако стоило ему ступить под крышу хижины, как мысли о небесной каре выветрились из головы. Потому что жилище шамана было насквозь пропитано запахами сушёных трав, самых разнообразных снадобий, а возможно, и зелий. Интересно, а чеснок в его хозяйстве найдётся?
- Входите, если не имеете дурных помыслов, - молвил хозяин жилища.
- Не имею, - выговорил Луи, у которого от обилия запахов запершило в горле. – Если только жажда крови не затмит мне разум.
Ходить вокруг да около не было никакого смысла. Лучше уж называть вещи своими именами.
- Вы и сейчас чувствуете жажду? – немедленно спросил Синь. – Если да, я распоряжусь, чтобы вам принесли петуха или курицу.
- Нет, благодарю вас, - смутился Луи. – Ваша внучка уже обо всём позаботилась…
- Прекрасно, - чуть улыбнулся Синь. – Что же, тогда перейдём сразу к делу. Мне необходимо задать вам некоторые вопросы, на которые я прошу отвечать честно, потому что это для вашего же блага, хозяин.
Последнее слово показалось Луи совсем неуместным: кто здесь хозяин – это было совершенно ясно. Однако Синь соблюдал все формальности, потому что по закону оставался рабом своего белого господина.
Начал Синь с того, что попросил Иветт выйти, после чего заставил Луи раздеться до исподнего. Очень внимательно шаман осмотрел каждый дюйм его кожи, касаясь то ладони, то груди, то поверхности стопы, для чего Луи пришлось сесть на грубо сколоченный стул…
- У вас холодная кожа, господин, - сказал он. – Это уже хорошо – значит, вы действительно наш хозяин, а не демон, принявший его облик. Ведь у демонов кожа горяча, словно раскалённый песок, и как бы ни пытались они прикрыться одеждой, умный человек всегда поймёт, кто перед ним. Нет на вас и демонических меток – это значит, что сделок со злыми духами вы не заключали. Остаётся предположить, что мы имеем дело с колдовством – а значит, я должен знать всё о том, как вы стали таким, каким стали, о том, что произошло между вами и Лестатом.
- Лестат напал на меня ночью в тёмном переулке, - начал Луи свой рассказ. – Подкараулил меня и вонзил зубы мне в шею. Его зубы способны отрастать до невероятной длины… как и у меня сейчас.
Слова давались с трудом: ведь если рассказывать все подробности, а Синь наверняка этого потребует, то придётся рассказать и об убийстве надсмотрщика, и о том, что он сам дал согласие на превращение в вампира.
- Что же, так я и думал, - спокойно отвечал Синь. – Сейчас вы способны изменять длину ваших зубов по собственному желанию? Или это не зависит от вашей воли?
- Когда владею собой, то способен. Но когда жажда туманит рассудок, то моим телом управляет один только зверь…
- Оставьте эти слова, прошу вас, - нахмурился шаман. – Зверь – это лев, волк или лошадь, они вами не управляют. И скажите, зачем вы доводите себя до такого ужасного состояния, что жажда начинает туманить вам рассудок? Я понимаю, если бы вас заперли в клетке и не давали пить – так и в самом деле недолго лишиться рассудка от жажды. Но вы же не заключённый в тюрьме, а владелец поместья, вам даже не нужно воровать чужую скотину, чтобы добыть кровь – вы владеете собственной!
- Лестат говорил, что такие, как мы, должны маскироваться, а для этого необходимо уметь терпеть жажду и голод, особенно в толпе людей… Чтобы не наброситься на них, как это произошло между мной и вашей внучкой, - Луи готов был в этот миг сквозь землю провалиться.
- Впервые слышу такую глупость, - у Синя даже голос стал резче. – Чтобы не кидаться от голода на людей, нужно быть сытым! Это любому ребёнку понятно. У вас же есть в поместье и скотина, и птица, а когда кончится эта – купите новую! Вы всерьёз считаете, что в вашем светском обществе кому-то есть дело до того, сколько кур вы покупаете, как часто и для чего?
- Но слуги…
- Ваши слуги – чёрные люди, они понимают в колдовстве гораздо больше, чем вы, - отвечал шаман. – Они не станут обвинять жертву колдовства, когда надо обвинять преступника. Почему вы не пришли ко мне четыре года назад, когда всё это случилось? Слуги заметили, что вы от них таитесь, и решили, что ваша совесть нечиста и что вы пошли на сговор с колдуном Лестатом и с тёмными силами по собственной воле. Добродетельные люди от других не скрываются… разве что те, которые очень боятся, что их посчитают порочными. Но что произошло потом, после того как Лестат покусал вас?
- Я долго лежал больным, и за мной ухаживала моя сестра, Лилиана. Однажды в мою комнату проник Лестат – я до сих пор не знаю как, но он это сделал. Моя сестра спала и не заметила его появления – потом Лестат объяснил, что это сила его внушения не давала моей сестре проснуться. И в тот миг он показался мне прекрасным, как ангел! Я знаю, мои слова звучат кощунственно…
- Он показался вам похожим на ангела только в тот миг?
- Не только. Всё то время, пока я оставался человеком. Пока он не превратил меня в себе подобного.
- И он требовал что-нибудь от вас, предлагал вам что-нибудь?
- Предлагал превратить меня в такого же, как он. Обещал, что это избавит меня от боли – ведь я считал себя виновным в гибели моего брата Поля. И… я согласился. Он испытал меня, заставил присутствовать при убийстве надсмотрщика, а потом избавиться от трупа…
- И всё это время он казался вам похожим на ангела?
- Да.
- А сейчас?
- Нет.
На большее его не хватило. Он закрыл руками лицо, чтобы Синь не увидел его кроваво-красных слёз…
Луи колотила дрожь, он ожидал, что за соучастие в убийстве ему будет уготована страшная участь… хотя куда уж хуже, чем сейчас.
- Всё ясно, - сказал Синь, будто врач, собирающийся сказать пациенту, что тот простудился, потому что промочил ноги, гуляя под проливным дождём. – Подчинение посредством приворота. Обычный приём для тёмных колдунов. А дальше всё просто: внушить жертве, что всё это она совершила по собственной воле, заставить её мучиться виной за то, в чём на деле виновен колдун и только колдун. Скажите, до встречи с Лестатом вы думали о том, чтобы стать, как вы это называете, вампиром?
- Нет! Господи, нет! Страшно было помыслить о таком!
- Ну что же, вот и сошлись все кусочки головоломки, - заключил Синь. – Теперь понюхайте вот эту траву – она вас успокоит. Разговор был тяжёлым, я понимаю. Если проголодались – поешьте, не вздумайте забивать себе голову этими суевериями, что такому, как вы, следует быть постоянно голодным…
- Благодарю вас, - Луи впервые за время разговора поднял глаза. – Пожалуй, я не откажусь от ужина, ведь столько всего произошло за это время.
- Тогда я распоряжусь, - улыбнулся Синь, встретившись взглядом с Луи, и глаза у него были очень добрыми и чистыми. – Кстати, не советую вам сегодня возвращаться в поместье. Колдун Лестат по-прежнему обитает в вашем доме, и пока мы не нашли надёжного способа его изгнать…
- Изгнание Лестата я беру на себя, - твёрдо произнес Луи, положив руку на плечо шаману.

Часть 3

В последующие несколько ночей Луи приходилось прилагать все усилия, чтобы скрыть от Лестата переполнявшие его чувства, которые сменяли друг друга едва ли не каждые полчаса. Порой ему хотелось смеяться, словно с души наконец свалился камень, порой его охватывал страх, что весь план сорвётся из-за какой-нибудь мелочи. Почти каждую ночь он уезжал в город, говоря Лестату, что ему нужно уладить кое-какие деловые вопросы со своим нотариусом. Собственно, так оно и было.
Иветт держалась тише мышки, мило улыбалась обоим белым господам, спрашивала, будут ли они сегодня ужинать. Луи при этом позволял себе мысленную усмешку. Скоро весь этот спектакль окончится, и ему не придётся больше разыгрывать отсутствие аппетита, сидя за накрытым столом. Осталась неделя или полторы, по словам нотариуса. Всё-таки деньги в этом мире способны если и не на всё, то на многое.
Когда был успешно завершён первый этап намеченного плана, пришла пора переходить ко второму. И вот этот-то этап вызывал у Луи неуверенность, граничащую с уколами совести. Потому что решалась не только его судьба, не только судьба Лестата, но и участь невинного человека. Да, с нотариусом они обговорили все детали, но жизнь бывает так непредсказуема!
Дождавшись, когда Лестат уедет из поместья, Луи осторожно постучал в дверь комнаты его отца и сразу же получил разрешение войти.
- Доброго вам вечера, мой господин, - начал он, и старик тут же повернулся на звук его голоса.
- А, это вы, господин Луи, - он слабо улыбнулся. – Приятно с вами поговорить, не так уж часто мы беседуем. Чем могу быть полезен?
Подобный вопрос звучал странно в устах старика, уже давно потерявшего зрение – но, видимо, отец Лестата был из тех людей, которые сохраняют волю к жизни вопреки любым несчастьям.
- Я надеюсь, что это я смогу быть полезен вам, - отвечал Луи, стараясь скрыть волнение. – Видите ли, я хотел бы преподнести вам подарок – усадьбу, которую недавно приобрёл. Сам дом великолепен, я не раз его осматривал, со всеми удобствами, окружён прекрасным садом. Правда, есть у него и недостаток: расположен он очень уединённо, до ближайшего поместья добираться несколько миль верхом…
Ну вот, теперь старик его хорошенько отругает и будет прав. Вряд ли престарелому человеку может понравиться, что его отсылают из дома, да ещё и в какую-то глушь.
Однако отец Лестата и не думал возмущаться. Напротив, едва сдерживая слёзы, он поднялся с кресла-качалки и пожал Луи руку.
- Благодарю вас от всего сердца, - голос его дрожал. – Я уже сколько раз говорил Лестату, что не дело двум людям благородного происхождения ютиться в чужом доме, будто погорельцам. Хотя мы погорельцы и есть… Наш родовой замок в горах Франции был когда-то пожалован нашему семейству королём, а теперь от него ничего не осталось, да и от моей семьи тоже, кроме младшего сына. Вы ведь знаете, во Франции свершилась революция, буржуа власть к рукам прибрали, а дворянам плохо пришлось… И ладно бы, если бы только власть сменилась, а то ведь и многих людей словно подменили. Сколько лет наше семейство жило в мире с соседней деревней – и вот они напали на наш замок, перебили всех, кто пытался защитить нашу семью, убили моих детей и внуков!
Луи не смел вымолвить и слова. Ему никогда даже не приходило в голову, что у семейства Лионкуров такая страшная судьба. Стало стыдно за то, что сейчас он пытается отослать этих двоих несчастных – но сказать об этом он не мог.
Старик же тем временем продолжал:
- Только Лестат у меня и остался, но и он стал другим. Знаете, он ведь всегда был таким чудесным юношей, вежливым, воспитанным… И всюду приносил с собой радость, где бы ни появлялся. Таким я его помню, пока он не уехал в Париж. Я не знаю, что случилось с ним в Париже – он внезапно разбогател, стал посылать нашей семье дорогие подарки, но никогда не пытался вернуться назад, и письма его были так сдержанны… Невольно думается о том, что в Париже он завёл себе какую-нибудь сомнительную компанию – но кто бы это мог быть? Революционеры? Но они не приняли бы в свои ряды дворянина. Быть может, контрабандисты? Этим можно было бы объяснить внезапное богатство, что завелось у Лестата, но тоже сомнительно. А когда верные люди помогли мне бежать в Новый свет, Лестат нашёл меня спустя десять лет – но я не узнал своего сына, его словно подменили. Да, он обо мне заботится, но он же меня и ненавидит. Да, между нами не всё было гладко, но сколько уже раз я просил у него прощения!
- Мне так жаль, - искренне проговорил Луи, - что такое несчастье случилось с вашей семьёй. Я обязательно закажу молебен в церкви за всех ваших покойных родственников.
- Да благословит вас Господь, месье Луи, - очень серьёзно отвечал старик. – Да ниспошлёт он вам много долгих и счастливых дней. Я бы хотел, чтобы вы были моим сыном… Могли бы вы оказать мне такую честь, господин Луи, и называть меня своим отцом?
- Да, отец, - опустившись на колени, Луи поцеловал старику руку.
Губы его коснулись кожи человека, который отныне стал для него приёмным отцом, он ясно ощутил, как в пальцах старика, пускай и холодных по человеческим меркам, бежит живая кровь – но никакого искушения вонзить в него зубы не испытал.
- А о том, что усадьба расположена вдали от людей, не беспокойтесь, - произнёс старик. – Если бы вы видели наш замок во Франции, окружённый горами и лесами, то поняли бы, что мы к такой жизни привыкли. И я бы хотел дожить свои дни на природе, в уединении. Может, когда окажемся вдвоём с Лестатом, с ним будет проще поладить…

- Так ты что, меня высылаешь? – Лестат, казалось, готов был накинуться на Луи с кулаками. – Испугался россказней своих рабов?
- Усадьба – это мой дар твоему отцу, Лестат, - спокойно отвечал Луи, - которому он, кстати, очень обрадовался.
- Да, так обрадовался, что сразу же признал тебя своим сыном! – Лестат распалялся всё больше. – И завещал тебе после своей смерти две трети своего имущества, в то время как мне достанется лишь одна треть! Какие махинации ты там обделывал, Луи, чтобы настроить против меня моего собственного отца?
- Я не сказал твоему отцу ни единого дурного слова о тебе, - Луи смотрел прямо в глаза Лестату. – И я могу поклясться в этом на Библии, если для тебя это что-то значит.
- Вампир и Библия… Тебе бы ещё в монахи постричься!
Лестат устало опустился в кресло.
- Ну как ты не понимаешь, что не сможешь без меня выжить, с твоими-то привычками? Да ты ничем не овладел за эти годы, кроме ловли крыс! Очень, кстати, полезно для сохранности урожая, который тебе не нужен! Или, наоборот, надеешься, что если меня рядом не будет, то и на крысах ты запросто проживёшь, и о шейке своей служаночки забудешь? А обо мне ты подумал? Что я буду там есть, там на много миль ни одного человека? Зверей в лесах буду добывать? Да, буду – чтобы отца прокормить.
- Лестат, слуги уже собирают вещи, - прервал их бурную беседу голос старика. – Иди проследи, чтобы всё было сделано как надо.
Лестат бросил на Луи последний взгляд, и на миг там мелькнула искренняя печаль и сожаление.
Луи и самому было не по себе. Потому что во многом Лестат был прав – отныне Луи оставался единственным вампиром среди множества людей, вампиром, не знающим толком, что делать со своим Тёмным даром, как называл это Лестат.
«Если бы Синь был рядом и умел читать мысли, - внезапно подумалось Луи, - он мог бы сказать, как нужно поступать с вещью, если не знаешь, что с ней делать. Такой вещи место либо в кладовке, либо на чердаке, либо в мусорной корзине».
Луи удивляло, что Синь вовсе не считал его живым мертвецом, которого нужно уничтожить – при том, что прекрасно знал поверья белых людей, связанные с вампирами. У племени, к которому принадлежали Синь и Иветт, понятия «живой мертвец» просто не было. Была вера в сверхъестественные силы, что странным образом сочеталась для них с христианством, были колдуны, способные проклясть человека, были жертвы таких колдунов, которых соплеменники не сторонились, а напротив, всячески стремились им помочь… Как всё-таки по-разному видят мир разные люди.

Часть 4

Вскоре в комоде у Луи завелась записная книжка, ничем на вид не примечательная, страницы её были испещрены чернильными записями, сделанными аккуратным почерком, настолько мелким, что человеку, решившему их прочитать даже с лупой, пришлось бы немало потрудиться. Всё-таки у вампиров имеются и преимущества перед людьми, например, удивительная острота зрения и невероятная координация движений, и странно было бы этими преимуществами пренебречь.
Сами же записи выглядели примерно так.

17 – 18 августа 1795 года. Две индейки и гусь, сразу после пробуждения. Самочувствие вполне сносное большую часть ночи. За час до рассвета пришлось наведаться в курятник, взять двух цыплят. Итого: две индейки, один гусь, два цыплёнка за ночь.
18 – 19 августа 1795 года. Пара кроликов, вполне упитанных на вид. До полуночи чувствовал себя прекрасно, но после двенадцати опять захотелось есть. Пришлось утолить голод ещё одним кроликом, которого я надеялся приберечь. Итого: три кролика за ночь.
19 – 20 августа 1795 года. Пробовал для разнообразия ловить рыбу. Что за гадость! Полчаса потом полоскал рот. Видимо, в пищу годятся лишь теплокровные. Возвращаясь домой, поймал зайца, дома перекусил парой уток. Итого: один заяц и две утки за ночь. Примечание: поскольку охота состоялась после полуночи, трудно сказать, хватило бы такой добычи на полный период бодрствования.

Встречались в записной книжке и другие записи, сделанные карандашом.

«Как всё-таки опустел этот дом без Лестата! Ещё недавно здесь стены, казалось, дрожали от наших споров, а теперь стоит такая тишина! Разумеется, мой слух способен различить, как под полом шуршит мышь и как в своей каморке в другом конце дома дышит во сне Иветт, но мне не с кем перекинуться даже словом. А когда придёт рассвет и мир людей вернётся к жизни, я погружусь в сон. Скоро, уже скоро осень, а потом зима, и солнце будет садиться раньше. Но порой так жутко становится, когда я думаю, во что превратился и что к полноценной жизни с людьми мне уже не вернуться. А прогнав Лестата, я обрезал и ту нить, что связывала меня с миром вампиров. Моё тело – это тело хищника. Мои острейшие клыки – это совершенное орудие убийства, но они совсем не годятся для хлеба или фруктов, даже если бы мой желудок принимал такую пищу. Мои ногти лучше назвать когтями, потому что они способны царапать камень – но где найти такую ткань для перчаток, которую они не смогли бы разорвать? Я создан для жизни по ту сторону нормального мира, но отверг её и остался по эту. Порой в нормальном мире я кажусь себе таким беспомощным, моя сила, мой слух, моё обоняние в нём просто не нужны. Сделал ли я правильный выбор или просто пошёл на поводу у своих желаний, пытаясь избежать собственного предназначения? Мне так одиноко».

«Надо перестать думать всё время о себе. Откуда я знаю, как живут другие люди, что их заботит? У рабыни в деревне муж постоянно пьян, а ребёнок тяжело болен. Какое я имею право считать, что мне приходится труднее, чем ей?
Нужно пригласить врача к ребёнку и оплатить лечение. Возможно, его ещё удастся спасти.
После того как я отказался от маскарада с бесполезными для меня накрытыми столами, стало возможно передавать все эти замечательные плоды в ближайшую деревню. Мне в ответ обязательно дарят какую-нибудь птицу или мелкую скотину. Приятно чувствовать себя кому-то нужным.
Обязательно пересмотреть все траты, сделать учёт всех вещей в доме. Зачем мне, к примеру, столько дорогих столовых сервизов из драгоценного фарфора? Если их продать, деньги можно направить на благоустройство жизни людей в деревнях.
Оставить ли себе на память любимый сервиз? Нет, лучше уж называть вещи своими именами. Я так скучаю по Лилиане, моей милой сестре. Очень хотел бы, чтобы она приехала в гости, я бы подал ей угощение на этих прекрасных тарелках… жаль, что сам не смог бы присоединиться. Лестат, зачем ты разлучил меня с сестрой? Я даже не знаю, счастлива ли она в браке. Она отдала свою руку наследнику рода Санчесов, а про них чего только не говорят в свете. Да, семейство у них – одно из богатейших в Луизиане, но ни для кого не секрет, сколько у них в роду было близкородственных браков. Неудивительно, что они так рады притоку свежей крови в лице Лилианы – ведь мы с сестрой родились в Европе. Что вообще за человек её муж? За время тех визитов, когда мне приходилось притворяться больным и видеться с ними в тёмной комнате, я и узнать ничего о нём толком не смог – но он показался мне человеком недалёким и приземлённым. Наверняка Лилиана связала с ним свою судьбу от отчаяния: после того как над нашей семьёй разразился скандал из-за бедного Поля, мою сестру не приняло бы к себе никакое другое семейство».

«Меня пугает восторг, который я испытываю в тот миг, когда мои зубы впиваются в шею добычи, когда в меня переходит чужая жизнь. Лестат говорил, что это и есть истинная суть вампиризма – поглощая чужие жизни, приобщаться к великой истине. Но даже если бы он такого не сказал, я ничего не могу с этим поделать. Мне не нужна великая истина, замешанная на крови, я просто хочу питаться, как все живые существа – но с этим восторгом ничего не могу поделать, он приходит помимо моей воли и желания. Мне словно приоткрываются в такой миг все тайны мироздания – и всё-таки, как говорил Лестат, они не станут моими полностью, пока я не убью человека. Я не хочу, чтобы такое случилось. Завтра иду к Синю, попрошу у него совета».

Часть 5

Теперь нужно вернуться на несколько лет назад, чтобы проследить за судьбой госпожи Лилианы Санчес, урождённой де Пон дю Лак.
Как ни грустно, но будучи принуждена постоянно слышать распускаемые вокруг её брата сплетни, Лилиана сама не заметила, как позволила сомнениям поселиться в собственном сердце. Она старалась быть терпеливой и ласковой с Луи, который тяжело переживал потерю любимого брата, но с каждым днём ей всё труднее было оставаться искренней – и Луи это видел. Перед сном Лилиана молила Господа, чтобы тот развеял её сомнения, помог вновь поверить в невиновность Луи, но стена отчуждённости между сестрой и братом всё крепла.
Наконец настал день, когда Лилиана посчитала за меньшее зло видеться с Луи как можно реже. Оба старались забыться, каждый по-своему. Луи днями и ночами пропадал в тавернах, Лилиана же не пропускала ни одного светского вечера, хотя, сказать по правде, не получала от этих вечеров никакого удовольствия. Молодую особу из семейства со столь сомнительной репутацией никто не спешил приглашать на танец, и большую часть времени Лилиана проводила в каком-нибудь уголке, обмахиваясь веером.
Поэтому девушка сначала не поверила своим ушам, услышав:
- Сударыня, не будете ли вы столь любезны подарить мне этот танец?
Очнувшись от своих мыслей, Лилиана с интересом взглянула на неожиданного кавалера. Одет молодой человек был отнюдь не бедно, однако чувствовал себя явно не на своём месте. Лилиане подумалось, что он с радостью предпочёл бы светскому одеянию костюм для верховой езды и только правила этикета заставили его натянуть на себя этот наряд.
- Понимаете, - смущённо пояснил тем временем юноша, - здесь почему-то у всех дам уже заняты все танцы. Как только я пытаюсь пригласить даму, она отвечает мне, что этот танец занят, а сама потом идёт с другим кавалером! В той книге о светских манерах, которую я читал, говорится, что так делать не положено – но, возможно, автор книги чего-то не учёл или что-то перепутал?
Внезапно Лилиана поняла, что очень сочувствует юноше. Наверняка он впервые на светском вечере, вот здешние дамы и пытаются оставить его в дураках. Но кто он такой и почему его так стараются избегать? Возможно, его семейство здесь не в чести, как и её собственное? Но разве юноша в этом виноват?
Однако вслух Лилиана сказала совсем другое:
- Разумеется, сударь. Я с удовольствием с вами станцую.
Вести даму в танце юноша почти не умел, но Лилиана старалась направлять его мягко и незаметно, так что им всё же удалось станцевать все фигуры, пусть и не в совершенстве.
Когда же танец кончился, Лилиана попросила отвести её на свежий воздух, и вскоре оба оказались на террасе.
- Я ведь так и не представился, - заговорил её кавалер. – Это непростительная ошибка с моей стороны! Эрнесто Санчес к вашим услугам, сударыня.
- Лилиана де Пон дю Лак, - отвечала девушка. – Очень приятно познакомиться, господин Санчес.
Откуда же ей знакома эта фамилия? Ах да, на предыдущем балу две барышни, чей разговор она ненароком услышала, судачили о каких-то Санчесах, у которых, как поговаривали, не было никаких достоинств, кроме денег.
- Разбогатеть-то им удалось, - говорила одна. – Ведь уже давно живут в здешних краях, крепко на ноги встали, казалось бы. Да только из-за богатства им уже несколько поколений не удаётся достойной пары для женитьбы сыновей найти – все барышни, по их мнению, слишком бедны. Вот и заключают браки между кузенами и кузинами, а вы ведь понимаете, как это кровь разбавляет…
- Да, я о них слышала, - отвечала другая. – На следующем балу они собираются представить своего наследника – да только наследник, говорят, то ли уродец, то ли юродивый. Неудивительно, при такой-то генеалогии!
- Не знаю, как вы, милая, - продолжала первая, - а я собираюсь держаться от этого наследника подальше. Не хватало, чтобы его родители попытались его на мне женить! Что бы я стала делать с детьми-уродами?
- Вы правы, разумеется, правы, милая, - говорила ей вторая. – Уж лучше сразу за негра замуж идти!

И вот теперь они с Эрнесто Санчесом вдвоём, и никакой он не урод и не юродивый. Всё это такие же сплетни, как и те, что ходят об их собственной семье. А на деле молодому человеку всего лишь не хватает опыта в свете… и, быть может, уверенности в себе.
Почему-то вспомнился Луи, хотя внешне они с Эрнесто были совсем не похожи. Нужно обязательно встретиться с Луи снова, изгнать всякую тень сомнения из сердца!
- Вот вы где, Эрнесто, - на террасе появилась незнакомая пожилая дама. – А я вас везде ищу. Доброго вам вечера, мадемуазель де Пон дю Лак. Ах, дети, вы так хорошо смотритесь вместе, просто хоть портрет с вас пиши!
- Доброго вечера и вам, госпожа Санчес, - улыбнулась Лилиана, поняв, что перед ней мать Эрнесто.

Надо сказать, что супруги Санчес, родители Эрнесто, и в самом деле не теряли времени даром и вскоре посватались к Пон дю Лакам. Конечно, Лилиана прекрасно понимала, что дело вовсе не в ней – просто Санчесы искали для сына супругу со стороны, которая родила бы ему здоровых детей, а уроженка Европы в совершенстве подходила для этой роли. Но молодым людям это было безразлично: они успели искренне полюбить друг друга. И пусть Эрнесто был не столь образован и не столь подкован в светских манерах, но он был добрым, искренним и порядочным. И с ним Лилиане всегда было хорошо.
Вскоре у них с Эрнесто родилась двойня, мальчик получил имя Федерико, девочку же окрестили Изабеллой. Оба малыша были здоровы, и родители не могли на них нарадоваться.
И лишь одно омрачало жизнь молодой госпожи Санчес: с её братом явно творилось неладное. Каждый раз, когда они с Эрнесто наносили визит в родное поместье, Луи принимал их в тёмной комнате, не вылезая из постели, и говорил, что как раз сегодня ему нехорошо. Неужели он полагал, что его собственная сестра способна поверить такому детскому обману? Если уж Луи «заболевает» всякий раз, как они его навещают, то либо он не хочет их видеть, либо… он прикован к постели какой-то тяжёлой болезнью уже давно.

Часть 6

Угли в костре весело потрескивали, а пламя разгоняло мрак, освещая лица двух собеседников, одному из которых, седовласому и темнокожему, на простой земле сидеть было явно привычнее, чем в дорогих креслах, другой же, слишком бледный даже для европейца, в своём богатом наряде казался здесь чужим, да и чувствовал себя, похоже, не в своей тарелке.
Впрочем, беседа их была довольно оживлённой, и о разнице в положении не думали особенно ни тот, ни другой.
- Так вы считаете, что ваше тело – это тело хищника? – говорил Синь. – Что же, вполне возможно. Однако вспомните, что и до встречи с Лестатом вы не были травоядным! Редко когда ваш обед обходился совсем без мяса, но вас это вовсе не пугало и не наводило на мысли, что однажды вы станете людоедом. Вы говорите, что вас привлекает запах человеческой крови – что же, на свете есть много вещей, которые нас привлекают, но при этом нам не принадлежат. Вряд ли найдётся человек, которого не привлечёт набитый золотом кошелёк – но никто не живёт при этом в страхе, что когда-нибудь станет вором, и не страдает мучительно из-за того, что не является обладателем такого кошелька. Ведь вы говорили, что больше вам не приходится голодать, что кровь домашней скотины вас вполне удовлетворяет телесно.
- Но что вы скажете делать с этим? – сняв перчатку, Луи обнажил свои ногти, длинные и острые, по твёрдости сравнимые с камнем.
- Видимо, ничего, - отвечал Синь. – Да и нужно ли? Ведь они вам не мешают. Мне кажется, господин Луи, что в последние четыре года вам очень долго и очень часто говорили о том, что вы – опасный хищник, что убивать – ваше предназначение, и пытались доказать вам это, указывая на ваши ногти и зубы, в самом деле способные отнять жизнь… Но посмотрите и на меня, на моё собственное тело, подумайте над тем, на что способен я, если этого захочу, и на что способен любой человек. Вот моя рука – она устроена так, что ей очень удобно держать топор, и сил моих мышц вполне хватит, чтобы, размахнувшись как следует, зарубить любого из моих односельчан, или человека из другой деревни, а то и кого-нибудь из белых господ. Мне знакомы свойства многих трав, и если я воспользуюсь своими знаниями, чтобы приготовить яд, то мало кто из белых врачей сумеет определить, от чего умерла жертва отравления. Как видите, я существо опасное, и если бы всё на свете определялось способностями и умениями – меня лучше было бы сразу отправить на виселицу ради безопасности остальных. Поймите, любой из нас может стать убийцей – а может не стать. Всё зависит лишь от того, как мы сами собой распорядимся.
- Спасибо, Синь, - с глубоким чувством произнёс Луи. – Ваши слова всегда приносят утешение.
- Не такой уж я великий утешитель, - улыбнулся Синь. – Просто вам в последние годы слишком не хватало подобных слов, но зато других слов в вашей жизни было очень много - тех, что внушали вам страх перед самим собой. Вы слишком привыкли бояться. Не нужно так.
- Мне бы очень хотелось расслабиться, забыть о страхах и просто наслаждаться жизнью, - признался Луи. – Да только никак не получается.
- А вы почаще говорите с обычными людьми, - ответил Синь. – Да, обычные люди в своём большинстве по ночам спят… Но вот моя внучка недавно как раз сказала, что могла бы позже ложиться и позже вставать, чтобы проводить больше времени с вами. Вот только не решалась сама об этом с вами заговорить – представьте себе, опасалась, что вы посчитаете её лентяйкой, которая слишком любит валяться в постели. Я уж пытался её переубедить, да только она, похоже, ещё месяца два набиралась бы решимости, если бы я не рассказал. Вы ведь к ней тоже неравнодушны, верно?
- Да! – вырвалось у Луи помимо воли.
- Ну вот и славно. А будете вдвоём – и вам не будет скучно, и ей будет о чём с вами поговорить, кроме того, что ваши сапоги начищены, а простыни отутюжены…
- Благодарю вас! – Луи как-то слишком поспешно тряс руку Синю. – Разумеется, я сегодня же вечером скажу Иветт, что она может вставать и ложиться так, как ей удобно…

«Ваши сапоги начищены, а простыни отутюжены»… Если в первом ещё был смысл, то на простыни Иветт зря тратила силы: спящему в гробу вампиру они просто не нужны. А она, выходит, так о нём заботилась, что все эти годы стирала и гладила его бельё – хотя не могла не замечать, что оно даже не смято! Зачем же этот напрасный труд? Неужели только затем, чтобы в доме всё было как подобает? Или Иветт заботилась о том, чтобы его постель встретила хозяина чистотой и уютом, если тот вдруг однажды для разнообразия предпочтёт её гробу?
Сидя у себя в спальне, Луи с нежностью прикоснулся к покрывалу на своей кровати. А ведь до рассвета осталось не так долго…
Но прежде нужно было кое-что сделать.
Иветт ещё не знает, о чём они говорили с её дедом, а потому сегодня утром встанет на рассвете. И когда это случится, она должна найти у себя под дверью хотя бы этот скромный знак его благодарности.
Отыскав в доме сливки, свежий хлеб и масло, вытерев пыль с лучших в доме столовых приборов, Луи погрузил всё это на тележку и оставил под дверью каморки Иветт. Пусть эта добрая девушка, которая каждый вечер приносит для него еду под дверь его спальни, получит от него такой же подарок. Это будет справедливо.
Поднявшись к себе, Луи постарался припомнить, где хранится его ночная рубашка. Успеть бы до рассвета… Впрочем, можно заранее закрыть ставни и уже ни о чём не волноваться.
Видимо, он и вправду успел переодеться и лечь в кровать как раз к рассвету, потому что, коснувшись подушки, почувствовал, как его сознание куда-то уплывает. Последняя мысль была о том, что надо будет при первом удобном случае избавиться от гроба: если собрался жить, то ни к чему держать в спальне символы смерти.

Часть 7

Луи брёл по ночным улицам Нового Орлеана, как раньше, во времена, когда Лестат ещё не появился в его жизни, а Поль уже покинул этот мир. Сейчас он был просто Луи, не человеком и не вампиром, потому что это был сон, а во сне стираются все границы.
Этот район города не освещался фонарями, сюда не ходили порядочные люди. Но Луи знал здешние места: несколько лет назад, в поисках смерти, которая навсегда погасила бы его душевную боль, он обошёл все самые отвратительные городские притоны, побывал едва ли не в каждой здешней подворотне.
А сейчас он искал ответ на вопрос, который так и не успел задать Синю. Он знал адрес того заведения, где его ждут, а потому шагал уверенно.
Шёл дождь, поэтому грязь под ногами противно хлюпала. Хорошо, что на нём надёжные сапоги. А вот плащ придётся сушить, когда всё останется позади. Или не придётся, если это сон?
Над едва заметной дверью не было вывески. Стучать Луи не стал: здесь этого никогда не требовалось.
Притон во сне оказался в точности таким же, каким Луи его запомнил наяву. Парочка пьяных девиц уснула прямо за столом, на полу у дальней стены грязный старик курил трубку, набитую отнюдь не табаком.
Подходить к старику Луи совсем не хотелось, он оглянулся в поисках свободного места, но почему-то единственный стул нашёлся рядом со спящими девицами. Луи вздохнул: исходящий от девиц запах перегара не мог перебить аромата крови, а он так и не ел с тех пор, как появился в городе. Перекусить бы сейчас поросёнком, да только поросят подают в приличных трактирах, а не в подобных местах.
- А вот и ты, наконец! – прошамкал старик, и изо рта у него потянулась полоска слюны. – Я знал, что ты придёшь, от моего предложения не откажешься. Вот, попробуй, парень – это ведь ни с чем не сравнимое блаженство. Стоит один лишь раз его познать, и тебе откроются такие стороны мира, такие глубины собственной души, что вернуться обратно ты не захочешь никогда. Я это знаю – никто не возвращается.
Свободной рукой старик дёргал Луи за штанину, другой же протягивал трубку.
Этого старика он тоже видел когда-то наяву. И тот так же предлагал ему отведать зелья, якобы уводящего в рай – но на деле погружающего в ад безумия, где человек перестаёт быть человеком.
- Уходи, - сказал Луи, отрывая от себя руку старика. – Мне не нужно ни твоего фальшивого рая, ни блаженства такой ценой. Я уже говорил тебе об этом и скажу ещё раз. Я не нуждаюсь ни в тебе, ни в этом притоне, ни в Лестате. Уходи, если не хочешь, чтобы я побил тебя!

«Фальшивое блаженство, - вертелось в голове, пока Луи возвращался от сна к яви. – Фальшивое блаженство».
Наконец он понял, что лежит в своей постели, впервые за много лет, что притон остался в прошлом, как и старик, как и… Лестат? Почему во сне он вообще заговорил о Лестате?
Потому что Лестат предлагал ему то же самое, что и курильщик опия. Возможность пережить незабываемое, но слишком дорогой ценой. Может быть, вампиру в момент поглощения человеческой жизни и открываются неведомые, ни с чем не сравнимые горизонты и глубины – но смысла в этом пагубном пристрастии нет никакого.
И ему не нужна кровь людей так же, как не нужен опий. Для того чтобы просто утолить голод, крови диких зверей и домашней скотины вполне достаточно. И хватит об этом.
За окном пела ночная птица, совсем близко, прямо за закрытыми ставнями. Луи приоткрыл окно, чтобы рассмотреть ночную певунью, но та, потревоженная, улетела.
В дверь постучали. Наскоро одевшись и отперев задвижку, Луи обнаружил на пороге Иветт, которая, как всегда, принесла ужин любимому хозяину…
- Я услышала, как вы ходите, - девушка опустила глаза. – Подумала, что будет лучше, если я постучусь, раз уж не успела к вашему пробуждению… Простите меня за это, пожалуйста.
- Что ты, Иветт, - улыбнулся Луи, - я вовсе не сержусь. Я очень благодарен, что ты так обо мне заботишься, и вот тебе моё слово: отныне ты можешь ложиться и вставать тогда, когда тебе удобно. Я буду очень рад, если у меня будет компания по вечерам после заката. Ты даже можешь…
Он оборвал фразу, придя в ужас от того, что чуть было не сказал.
- Я хотел предложить тебе составить мне компанию, - признался Луи, не зная, куда от стыда девать глаза. – Но ведь тебе наверняка неприятно смотреть, как я ем.
- Мне не неприятно, хозяин, - быстро проговорила девушка. – К тому же, эти куры всё равно спят – усыпить курицу очень просто, мой хозяин, нужно всего лишь нажать вот на эту точку…
- Верю, Иветт, - сказал Луи. – Разумеется, внучке шамана известны секреты гипноза, пусть даже самого примитивного…
- Гипноза, хозяин? Я даже не знаю такого слова!
- Нет, не бери в голову, моя хорошая, - Луи ласково обнял девушку. – Просто разные люди нередко по-разному называют одно и то же. Возьми себе к ужину, чего сама хочешь… или нет, я принесу.
Этим вечером многие не узнали бы вечно преследуемого печальными думами владельца поместья и его смиренную служанку. Расстелив простыню прямо на полу спальни, оба устроились на ней, словно на подстилке для пикника, за ужином шутили и смеялись. Мрачные тени прошлого покинули этот дом, что им давно пора было сделать.

Часть 8

Откинувшись в кресле, что стояло в гостиной, Луи вновь потёр лоб, как человек, в который раз обдумывающий некий важный вопрос.
- Получается одно и то же, - произнёс он. – И никакого третьего решения не приходит на ум - наверное, его и нет. Либо я таюсь от Лилианы, либо не таюсь. А у меня таиться от сестры больше сил нет, и племянников так хочется увидеть. Значит, придётся решиться и всё рассказать, а там уж либо она не захочет меня больше видеть, либо захочет и всё будет как прежде. Нет, нет, Иветт, я не собираюсь вот так с ходу сообщать ей, что я теперь вампир. Просто расскажу всё как было, опущу только самые неприятные подробности. Она ведь сидела со мной, когда я лежал больной после встречи с Лестатом, а потому ей известно, что хотя бы эту часть истории я не выдумал. Либо всё, либо ничего, Иветт. Всё или ничего.
- Госпожа Лилиана обязательно должна увидеть, что на вас есть крест, господин Луи, - голос у Иветт дрожал от волнения. – И пусть на столе у вас лежит Библия, так госпоже Лилиане будет спокойнее, так она не вообразит то, чего нет…
- Спасибо за совет, Иветт, - отвечал Луи. – Обязательно так и сделаю. И распятие на стене будет мне свидетелем.
Взяв перо, чернильницу и лист бумаги, он устроился за столом и принялся писать письмо сестре, которое должно было воссоединить их или разлучить навеки.
Иветт только головой покачала. Зачем же самому беспокоиться о таких мелочах, как перо и чернильница? Неужели хозяин уже позабыл, что в доме у него есть служанка, которая с радостью всё принесла бы?

Надо сказать, что после того совместного ужина Иветт и в самом деле стала для Луи скорее членом семьи, чем рабыней. Домашние заботы они, не сговариваясь, начали делить почти поровну, а в свободные часы либо беседовали, либо устраивали музыкальный вечер, когда Иветт пела что-то из песен своего народа, а Луи, подстраиваясь под её голос, старался подобрать нужные аккорды на клавесине. Он начал обучать Иветт грамоте – якобы для того, чтобы она могла записать тексты своих песен, которые он якобы иначе не мог запомнить… Разумеется, это было неправдой: память вампира способна веками хранить мельчайшие подробности увиденного и услышанного. Догадывалась о том Иветт или нет – это уж знала только она сама.
А ещё в тот вечер, когда они оба были так беспечны, он совершил непростительное: наклонившись к Иветт, поцеловал её в лоб. И та, привстав на цыпочки, чтобы дотянуться до его лба, ответила ему тем же. С этого мгновения между ними всё было ясно.
- Ну что ты делаешь, моя хорошая, - Луи на миг отстранился, но тут же прижал Иветт к груди. – Тебе нормальный муж нужен, с которым можно детей иметь, а не вампир, который тебе даже в любовники не годится…
- Никто не смеет быть моим любовником! – вспыхнула Иветт. – Я честная девушка, а любовниц пусть богатые господа ищут в борделях! Что же до детей, то… на всё воля Господа. Бог всегда посылает женщине столько детей, сколько должно, и никогда не ошибается. Если мне не суждено иметь дитя, я способна с этим смириться, если же суждено – это случится так или иначе. А кого любить – это выбирает моё сердце, и оно выбрало вас.
Девушка была столь серьёзна, что Луи понял: возражения бесполезны. Да ему и не хотелось возражать. Их уже давно обвенчали луна и звёзды – в ту ночь, когда они скакали верхом, чтобы встретиться с шаманом Синем.

- Что-то случилось, дорогая? – спросил Эрнесто Санчес у супруги, видя, как та снова и снова перечитывает письмо. – Надеюсь, у твоего брата всё в порядке?
- Мой брат приглашает меня его навестить, - произнесла Лилиана, не веря до конца собственным словам. – А ведь Луи уже сколько раз находил причину для отказа, когда я приглашала его в наш дом! И вспомни, как он нас принимал, если иногда мы всё-таки виделись. Тёмная комната, его постоянные жалобы на головные боли, на резь в глазах… А стоило мне заговорить о враче, как он переводил разговор на другую тему! Эрнесто, я так за него боялась всё это время!
- Ну, теперь-то всё разъяснится, - улыбнулся Эрнесто. – Раз уж сам приглашает – выходит, что здоров. Тут радоваться нужно, а ты плачешь.
- Нет, дорогой, это просто от волнения, - выговорила Лилиана.
- Может, тебе что-нибудь принести? Нюхательную соль, например?
- Нет, Эрнесто, я же не собираюсь падать в обморок! Просто обними меня, и всё будет хорошо.
- На это я всегда согласен, - обняв жену, Эрнесто с нежностью провёл рукой по её волосам. – Если уж это лучшее лекарство, то, наверное, твой брат наконец нашёл кого-нибудь, кто его теперь обнимает – вот и прошли все его головные боли.
- Ох, Эрнесто, не шути так! Мы же ещё ничего не знаем!
- Прости, милая, больше не буду, - послушно произнёс Эрнесто, который, хотя и нечасто блистал остроумием, но обожал свою жену и всеми силами заботился о том, чтобы Лилиана была довольна и счастлива.
И надо сказать, что ему это удавалось.

Часть 9

В ноябре темнеет рано, поэтому Иветт надеялась, что ждать ей придётся недолго. Санчесы наверняка постараются добраться до поместья Пон дю Лак, прежде чем зайдёт солнце, а она под каким-нибудь предлогом задержит их в гостиной, чтобы подождали хозяина. Конечно, госпожа Лилиана удивится, что брат, пригласивший её в гости, не торопится встретить их с мужем, и Иветт как-то придётся это объяснять – но всё продлится очень недолго. А потом госпоже Лилиане откроется правда.
Иветт в который раз прочитала молитву, пытаясь успокоиться. Сколько ни убеждай себя, что всё будет хорошо, надо смотреть правде в глаза: эта встреча может обернуться кошмаром для всех четверых. Если госпожа Лилиана испугается хозяина – а она всё равно испугается, как бы ни повернулись события! – а муж кинется её защищать… то хорошо, если под рукой у него не найдётся факела.
«А если найдётся, то я закрою собой моего Луи», - внезапно подумала Иветт и почувствовала на глазах слёзы.
Вот уже зашло солнце. С минуты на минуту должен пробудиться хозяин. Нельзя, чтобы он видел, как она плачет. Краешком передника Иветт вытерла лицо.
Но где же Санчесы?
Она заслышала, как хозяин спускается по лестнице – и в то же мгновение с улицы донеслось лошадиное ржание.
- Добрый вечер, Иветт, - как ни в чём не бывало улыбнулся ей Луи. – Спасибо за все твои старания. Но теперь, пожалуй, я и сам смогу встретить Лилиану.
С замиранием сердца Иветт наблюдала, как Луи помогает сестре выбраться из экипажа, как здоровается за руку с её мужем. Слов до неё не доносилось, и впервые Иветт пожалела о том, что не обладает слухом вампира.
Лошадь вновь заржала, на этот раз тревожно – и хозяин, внезапно словно забыв о сестре, обернулся, вглядываясь во что-то в сумерках. Потом и Иветт заметила знакомую фигуру. Слишком знакомую.
Оставаться в стороне она не могла. Сунув в камин конец полена и превратив его в факел, девушка поспешила из дома. Лестат не посмеет угрожать её Луи, не посмеет тронуть госпожу Лилиану, которая всегда была так добра к слугам!
Луи же немедля поспешил навстречу пришельцу. Его глаза сразу же различили, что на руках Лестат держит маленькую девочку – но что это за девочка, он не имел ни малейшего понятия.
- Идите в дом, - прокричала Иветт Санчесам. – Враг явился!
- Иди, - приказал жене Эрнесто Санчес. – Я защищу вас обеих.
Он не задал ни единого вопроса. Только протянул руку и отобрал у Иветт факел. Когда враг близко, мужчина должен хвататься за оружие, а не разговаривать.
- Правильно, - услышала Иветт свой голос. – Его пулей не убьёшь. Пойдёмте, госпожа Лилиана.

- Зачем ты здесь, Лестат? – спросил Луи.
- Можешь радоваться, - отвечал тот. – Ты получил наследство. Мой отец умер и две трети своего имущества завещал тебе, как и говорил. Вот я и решил тебя обрадовать, да заодно проведать, как тебе без меня живётся.
Известие о смерти старика огорчило Луи, но сейчас было не до сожалений.
- Зачем тебе девочка? Кто она?
- Тебе ведь меня не хватало, признайся? Мы с тобой связаны неразрывно, пойми, Луи! Крепче, чем сыновья одного отца! А скоро мы станем ещё ближе – когда у нас будет общая дочь.
Воспользовавшись тем, что Луи на миг лишился дара речи, Лестат продолжал:
- Ты хочешь знать, кто она? А может, тебе интереснее узнать, сколько ей осталось? Совсем недолго. Я выпил из неё столько крови, чтобы не умерла, пока я доберусь до твоего замечательного и такого роскошного поместья – но смерть возьмёт своё, если ты не вмешаешься.
Луи понял.
- Нет, Лестат, что ты говоришь! Как можешь предлагать мне такое!
Свободной рукой Лестат вынул из кармана часы, посмотрел на циферблат.
- Сделай это сам, - в голосе у Луи прозвучали нотки мольбы.
- И не подумаю, - отвечал Лестат. – Неужели ты полагаешь, что я справлюсь один с воспитанием дочери? Скажи честно, можно мне ребёнка доверить? Поделись с ней своей кровью – и тогда она останется с нами, а не поделишься – перейдёт в мир теней.
Девочка с трудом приоткрыла глаза, попыталась протянуть руку навстречу своему защитнику. Как же она бледна. Прав Лестат, что жить ей осталось совсем немного…
- Ах ты наглец! – резко повернувшись, Лестат бросился на Эрнесто Санчеса, который подобрался к нему сзади с факелом.
Луи, набросившись с другой стороны, тут же вырвал девочку у него из рук.
- Ты не умрёшь, маленькая, - прошептал он.
И вот так, с девочкой на руках, бросился он прочь от своего дома, пустившись бегом к лесу, где нет людей.
Позади кричал от боли Лестат – видимо, Эрнесто всё же удалось ранить врага тем оружием, которое одно и может причинить ему вред. Только бы сам он уцелел…

---

Что написано пером

[Танья Шейд]

Название: Что написано пером
Фандом: Энн Райс "Вампирские хроники"
Направление: джен с упоминанием гета
Жанр: юмор, флафф
Размер: мини
Персонажи: Мариус, Амадео, ученики Мариуса, а также Автор канона; упоминаются Сантино, Бьянка и Пандора
Пейринг: упоминаются Амадео/Бьянка и Мариус/Пандора
Предупреждение: АУ, ООС

Открыв Связной портал, Мариус склонился в глубочайшем поклоне.
- Простите, что сегодня я раньше обычного времени, госпожа Автор, - молвил он. – Дело в том, что я обещал своим ученикам устроить пикник, а потому просто обязан к назначенному сроку завершить все дела.
- О чём вы говорите, Мариус? Какой совместный пикник может быть у вампира и смертных мальчиков?
- Сказать по правде, это мой первый эксперимент такого рода. Но я полагаю, что наставнику не помешает быть ближе к своим ученикам, ведь так проще достичь взаимопонимания. Я превосходно поохотился сегодня в каналах Венеции и очень надеюсь, что мальчикам по вкусу придётся пойманный мной сом… Кстати, как вы находите?
С этими словами Мариус приподнял рыбину повыше, чтобы лучше было видно на другом конце Связного портала.
- Возможно, мальчикам он и придётся по вкусу, - был ответ. – Но что собираетесь делать на этом пикнике вы сами, Мариус? Наблюдать?
- Почему же только наблюдать, госпожа Автор? Мне достанется рыбья кровь, мальчиком – мясо, которое, разумеется, мы предварительно пожарим на костре. Вот никто и не уйдёт обиженным.
- И с каких же пор, Мариус, вы стали пить рыбью кровь? Ваше дело – охотиться на злодеев, а не рыбачить в венецианских каналах!
- Уверяю вас, госпожа Автор, что на злодеев я охочусь. Могу предоставить вам все отчёты о тех злодеях, которых я поймал за последние полгода и передал городской страже, чтобы их наказали в соответствии с законами Венеции. Местные власти уже не раз объявляли мне благодарность за то, что я помогаю бороться с преступностью. Кстати, как раз позавчера был особенно трудный случай: одним из пойманных мной злодеев оказался вампир, по имени Сантино. Полагаю, что вам он известен. Его пришлось связать железной цепью – ведь обычной верёвкой наше племя не скрутить! – а потом снабдить городских стражников самыми подробными инструкциями о том, как надлежит обращаться с пленным вампиром. Так что полагаю, госпожа Писательница, что мой долг по отношению к канону исполнен – ведь один злодей-вампир десятерых смертных стоит…
- Это совсем не то, что написано в текстах книг, - голос по ту сторону Связного портала прозвучал устало. – Но объясните мне хотя бы, как вы собираетесь пить рыбью кровь на глазах у мальчиков? Неужели они не догадаются, что вы собой представляете?
- Вы о том, что я вампир? Мальчики уже знают это, госпожа Автор. Как я уже говорил, я стремлюсь к взаимопониманию со своими учениками. Здесь, в Венеции пятнадцатого века, в людях невероятно сильна вера в христианские символы. И как только мои ученики увидели, что я не боюсь распятия, они сразу же поняли, что я не нечисть и не представляю для них опасности.
- А вы хотя бы выглядывали в окно, Мариус? До заката ещё далеко, лучи солнца свободно падают на вашу ничем не защищённую кожу! Вам положено от этого сгореть!
- Боюсь, здесь вы несколько заблуждаетесь, госпожа Автор. Образ вампира, сгорающего от солнечных лучей, зародится лишь в вашем двадцатом веке благодаря искусству под названием кинематограф… В особенности повлияет на него фильм Фридриха Вильгельма Мурнау «Носферату – симфония ужаса». Но стоит лишь заглянуть в более ранние источники, посвящённые вампиризму, хотя бы в работы Йоханеса Флукингера, чтобы понять, что у меня нет ни малейшей причины бояться солнца! Да и более известные книги, написанные ранее двадцатого столетия, это подтверждают, взять хотя бы роман господина Брэма Стокера «Дракула», который, увы, в сознании многих ваших современников оказался подменён многочисленными экранизациями…
- Вы всегда так длинно изъясняетесь, Мариус. Вы хотя бы понимаете, что по эту сторону Связного портала царит глубокая ночь? Неужели хотя бы из уважения к человеческому сну вы не могли выйти на связь после заката, когда здесь, в Западном полушарии, настанет рассвет?
Впервые за всё время разговора Мариус опустил глаза. Об этом он и вправду не подумал.
- Мне искренне жаль, госпожа Автор, что я вас разбудил посреди ночи, - проговорил он. – Обещаю, что больше такого не повторится.
Но связь прервалась, прежде чем он успел договорить. Вздохнув, Мариус закрыл портал. Увы, общение с автором – почти всегда очень непростая задача для персонажа. Утешало одно: чем бы он ни занимался в Венеции – никто не мешает Автору писать о нём в своих книгах всё, что захочет она сама. А читатели книг, разумеется, поверят каждому слову, написанному пером, то есть набранному на клавиатуре. Так что причин для недовольства Автора Мариус не видел.

Но вот трудности этого дня остались позади. Растянувшись на мягкой траве, Мариус наслаждался теплом уходящего дня, а выпитая рыбья кровь тем временем растекалась по его капиллярам. Ученики уже успели изжарить сома и со смехом делили его между собой.
Отделившись от компании, к нему подошёл один из мальчиков. Тот, кто для Мариуса был дороже родного сына.
- Мастер, - проговорил Амадео, пряча что-то за спиной, и щёки его были залиты краской. – Это, конечно, совсем не то, что рисуют другие ваши ученики… Вы знаете, что я утратил свой дар художника, после того как… после того как меня похитили и увезли… Но сегодня я попытался… и вот что получилось.
Он протянул Мариусу рисунок, очень простой, словно вышедший из-под руки ребёнка и совсем не похожий на те шедевры, что Амадео приходилось создавать прежде. Лесное озеро, окружённое зарослями. В Венеции таких не было. Наверняка Амадео пытался вспомнить светлые страницы своего прошлого...
- Ты молодец, - промолвил Мариус, не в силах оторвать взгляда от рисунка. – Сразу видно, что в эту работу ты вложил свою душу. Озеро так и манит к себе, хочется в него окунуться и, возможно, увидеть кого-то из водных духов… Кажется, ваш народ называет их водяными и русалками? Ведь так?
- Вам правда нравится, Мастер? – выдохнул Амадео. – Вы не пытаетесь меня утешить?
- Посмотри мне в глаза, - отвечал Мариус, - и убедишься, что я не лгу.
Амадео взглянул в глаза учителю, затем, поддавшись порыву, кинулся к нему на шею. Мариус, подхватив своего любимца на руки, мягко поцеловал его в лоб.
«Хорошо, что не всегда всё получается по вашей воле, госпожа Автор», - подумалось ему.
- Мастер, я давно хотел спросить… - прошептал Амадео. – Вы хотели бы, чтобы я стал таким же, как вы? Если это нужно, чтобы мы были вместе, то я сразу согласен!
- Не стоит спешить, мой мальчик, - Мариус погладил его по голове. – Никогда не спеши расстаться с тем, чего нельзя будет вернуть обратно. Мы ведь и сейчас вместе, ты для меня как сын. Что может быть крепче этой связи? Сейчас ты совсем рядом, и я слышу музыку твоего сердца. А если ты станешь вампиром – твоё сердце застучит иначе, и это будет совсем другая музыка. Понимаешь?
- Вы, как всегда, правы, Мастер, - серьёзно отвечал Амадео. – У меня на родине была поговорка, что от добра добра не ищут. А от вас я вижу только добро и не хочу ничего менять.
Юноша вытянулся на траве, глядя на звёзды.
- Бьянка! – внезапно воскликнул он. – Мы же собирались сегодня встретиться! Кавалер не имеет права опаздывать на свидание с дамой!
- Что же, тогда спеши к ней, - улыбнулся Мариус.
Неизвестно, долетели ли его слова до Амадео – тот, прижав к груди рисунок, уже со всех ног мчался по направлению к дому Бьянки.
Полюбовавшись ещё немного звёздным небом, поднялся и Мариус. Уж если Амадео устроил свидание с Бьянкой, то и ему неплохо было бы навестить этой ночью Пандору.

@темы: фанфик

---

The Vampire Chronicles: Our History

[judas traitor]

- Лестат заслужил смерть, Луи.
- В таком случае, и мы ее заслужили, Клодия.
Всей нашей жизнью... (с)

tvc.rolka.su/

---

Луи, Клодия, Лестат и другие: ретро-игра

[Танья Шейд]

---

Вампир Мариус

[Танья Шейд]

Нашла на "Ютубе" видеоролик о жизни Мариуса де Романуса. На английском языке, но слов почти нет, так что понять смогут и те, кто не знает английского.

@темы: Видео

---

Древние в "Королеве проклятых". Удалённая сцена

[Танья Шейд]

Узнала, что из окончательной версии фильма "Королева проклятых" были вырезаны многие сцены, в том числе и беседа Древних, которые в литературном первоисточнике играют немалую роль. По этому видео хотя бы становится понятно, кто есть кто, а то в финале фильма, по-моему, даже по имени никого из них не называют.
Видео на английском языке.

@темы: Видео

---

[Танья Шейд]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Элиза

[Танья Шейд]

Название: Элиза
Автор: Танья Шейд
Фандом: Энн Райс "Вампирские хроники"
Направление: гет
Пейринг: Арман/НЖП
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Жанр: Hurt/comfort, романтика
Предупреждение: ООС
Примечание. Фик основан на двух первых книгах цикла, поэтому с последующими книгами могут быть расхождения.

В тишине навек опустевшего дома юноша, навек застывший в своей молодости, ночь за ночью бродил по пыльным, заросшим паутиной комнатам, словно призрак, лишённый покоя. Возможно, он и был таким призраком – уже давно, хотя сам того не сознавал.
«Тебе нужно познать новое время, чтобы научиться в нём жить», - так ему говорили. И он, как мог, постарался впитать в себя все знания, которым располагал новый мир, все открытия учёных, познать все науки. И тем не менее, оставался чужим, отгороженным от жизни невидимой стеной.
Никто не мог обвинить его в недостатке упорства, твёрдости характера, умения держать себя в руках. Благодаря упорству он возвысился над себе подобными, которые питали к нему страх, смешанный с благоговением и едва ли не обожествлением – но среди этой толпы он оставался одиноким.
А сейчас толпы в этом доме нет и никогда больше не будет. Он один, а потому может хотя бы попытаться сбросить маску безжалостного чудовища…
Нет! Ему никогда не избавиться от этой маски, потому что он и есть чудовище. Он стал им давно, когда на его глазах сгорел его любимый наставник, а враги, называвшие себя Детьми Сатаны, силой и жестокостью принудили его стать одним из них.
Дети Сатаны умели читать мысли, а потому он боялся думать о наставнике, изгонял из мыслей все воспоминания об учителе – а за всю его жизнь только эти воспоминания и были светлыми! В остальных были лишь темнота, страх и унижение. Его советчики воображали, будто ему могут помочь книги, написанные умными и образованными людьми современности – но откуда этим советчикам знать, что может произойти с твоей душой, если ты вынужден был веками запрещать себе думать о хорошем? Вообще о чём-либо хорошем? И что, если тот, ради кого ты принёс эту жертву, как выяснилось, благополучно существовал всё это время вдали от тебя, зная, что ты жив, зная, что с тобой и где ты, но даже не пытаясь вернуться, не пытаясь тебя спасти?
Нет, конечно же, его советчики этого не понимали. А вот умные учёные люди однажды поняли и написали много разных книг по медицине. Они ведь теперь разбирались не только в болезнях тела, но и души – а потому и для постигшего его несчастья придумали длинное, умное и красивое слово на латыни. А заодно объяснили, почему такие, как он, не могут измениться.
О тех, чья душа не способна была измениться, знали и не столь учёные люди, даже те, кто не читал умных книг. И придумали для их обозначения более простое слово, всего из шести букв: маньяк.

Арман не читал больше книг ни по медицине, ни по каким-либо другим наукам. Он вообще не читал больше книг. Просто бродил по бывшему Театру вампиров, не видя ничего перед собой, иногда, когда был совсем уж голоден, вылезая поохотиться – и каждый раз видя в глазах жертвы ненависть к своему убийце. А любви он не находил нигде и не найдёт уже никогда.
Мариус оказался предателем и бросил его на произвол судьбы. Луи, чьё сердце, казалось, было способно любить сильнее и искреннее, чем сердце любого другого вампира, после событий в Париже словно бы вообще утратил умение чувствовать – и виноват в этом был он, Арман. Лестат, которого он ждал так долго, так надеялся на его возвращение, пересёк океан только за тем, чтобы отпить его крови – а сам Арман был ему не нужен!
И причина была не в них, а в Армане. Именно он не был нормальным, именно он никогда не сможет свернуть с пути зла – а потому ему нельзя надеяться ни на чью любовь. Таковы законы мира.

Так, бродя без цели по заброшенному театру, он случайно оказался в собственных бывших покоях. Несмотря на грязь, пыль и паутину, там ещё сохранились остатки былой роскоши и красоты. Была там и картина, которую сам Арман написал в те далёкие времена, когда ещё во что-то верил. Девушка, невыразимо прекрасная, одетая в лёгкую тунику, какие носили в Древней Греции, с небесно-голубыми глазами, с улыбкой протягивала руки к зрителю, словно желая обнять. Только её не пугала навеки изувеченная душа Армана, только она, его собственное создание, неспособна была его предать.
Внезапно Арман сдёрнул со стены картину, прижал к груди. Он хочет быть там, внутри картины, где хорошо и где его можно любить! Возможно, если он будет смотреть на эту картину долго-долго, она и в самом деле станет реальностью, а прежняя реальность перестанет существовать?
Две кровавые слезы скатились по его щекам, упали тяжёлыми каплями – и Арман по-настоящему испугался, что эти отвратительные кляксы испортят чудесный добрый мир по ту сторону рамы! Однако с картиной не произошло совершенно ничего, словно она была неуязвимой для горя и бед. Лишь присмотревшись, Арман понял, что кровавые капли попали на раму, оставив целым и невредимым само полотно.
- Ты ведь обязательно пришла бы ко мне, если бы могла? – прошептал он девушке. – Ты ведь меня любишь, правда? Каким бы я ни был, что бы ни писали обо мне профессора в своих трудах? И ты… никогда-никогда меня не предашь, ведь верно? Не предашь…
Утерев слёзы, он склонился к картине и нежно поцеловал губы девушки.
И сразу же пришло решение. Если он не может последовать за чудесной красавицей в её нарисованный мир, остаётся только самому привести её сюда.

Очень скоро бывший театр вновь преобразился. Его стены и полы безупречно сверкали, нигде ни соринки. Книги по естественным наукам покинули полки шкафов, сменившись книгами по механике, корешки которых украшали фамилии самых прославленных мастеров разных времён. Если этот квартал был обжитым, наверняка обитатели окрестных домов возмущались бы скрипом, скрежетом и прочими шумами, которые гораздо чаще можно услышать в мастерской, чем в театре. Но люди из окрестных домов уже давно разъехались кто куда – за окрестностями бывшего Театра вампиров давно закрепилась недобрая слава.
А потому Арман мог работать ночь напролёт, не думая об осторожности или маскировке. Изучив как следует найденные в книгах чертежи и создав на их основе свои собственные, он, казалось, забыл обо всём на свете, кроме своей безумной попытки ухватить мечту и оставить её при себе.
Куклы-автоматоны были изобретены уже давно, но его творение должно было стать шедевром из шедевров. Механическая имитация человека, призванная сопровождать его в вечности, должна была сочетать в себе умения самых знаменитых автоматонов, когда-либо созданных смертными, и даже превосходить их в этих умениях. Она должна была открывать и закрывать глаза и рот, двигаться грациознее любой живой танцовщицы, уметь написать любую фразу на любом из европейских языков, играть на любом музыкальном инструменте, и самое главное – она должна была уметь говорить и отвечать собеседнику. Так, чтобы сам мастер мог принять своё творение за живое существо и поверить словам, произнесённым искусным механизмом!
Лицо куклы в точности повторяло лицо девушки с портрета, словно тот был с неё написан. А вот одежду пришлось подобрать по нынешней моде: не дело прогуливаться по улицам Парижа в компании дамы, одетой как древняя гречанка!
Когда были изготовлены голова, лицо и волосы, Арман совсем потерял покой. Если бы ему не были нужны силы для работы – он бы и охотиться перестал, чтобы не расставаться даже ненадолго со своей возлюбленной, которой в мыслях давно дал имя: Элиза. Почему Элиза? Неизвестно. Возможно, имя пришло к нему во сне, возможно, просто очень ему нравилось… а возможно, девушку в самом деле так и звали.
- Только ты и я, Элиза, - шептал он, нежно проводя рукой по волосам механической куклы. – И если ты будешь со мной, мне не нужен больше будет никто в целом свете. Вампиры и люди вероломны, а ты мне верна, и я об этом знаю. Мы уже сейчас друг друга любим, верно, милая? А когда ты сможешь ходить и говорить, я возьму тебя за руку и так, не отпуская, проведу тебя по улицам всего Парижа, всех городов, мы посетим все балы, все театры – и везде тобой будут восхищаться! И всё же я восхищаюсь тобой больше всех, и ты об этом знаешь.
И вот пришла ночь торжества. Элиза, одетая в восхитительное голубое платье, на ногах – элегантные белые туфельки, сидит в кресле, обитом золотым бархатом, а Арман не сводит с неё глаз, словно влюблённый рыцарь – с дамы своего сердца. От волнения у него дрожат руки, поэтому повернуть ключ, чтобы завести потайную пружину в левой половине груди, ему удаётся не сразу. Когда же это всё-таки получается, и Элиза взмахивает своими чудесными чёрными ресницами, Арман на миг теряет дар речи.
- Здравствуйте, - произносит тем временем кукла серебряным голоском, каким не может похвалиться ни одна оперная певица. – Меня зовут Элиза. Могу ли я узнать ваше имя, месье?
Ну конечно, она знает его имя, ведь он так часто разговаривал с ней во время работы. Так что вопрос Элизы свидетельствует лишь о её хороших манерах.
- Арман, мадемуазель, - дрожащим голосом выговаривает он.
Теперь пора сказать, вернее, спросить и о другом. О самом важном.
- Элиза, вы любите меня?
Арман не знает, как у него хватило сил произнести это. Но слышит ответ, который так хотел услышать всё это время и на который настроил Элизин механизм.
- Да, мой милый Арман, я люблю вас.
Тогда он решается. Наклоняется к Элизе совсем близко и целует её губы из папье-маше. Когда он отстраняется, Элиза повторяет его жест, и это радует Армана несказанно.
Он берёт её руки и любуется пальцами, в которых безупречно гнётся каждый сустав. Их руки одинаковой температуры, поскольку у обоих тела не способны вырабатывать тепло.
- А что ещё вы любите, Элиза? – спрашивает он.
- Цветы, - отвечает кукла. – Птиц. Луну. Музыку и танцы.
- Это прекрасно, Элиза, - говорит он. – Но вы не возражаете, если сегодня ночью мы не будем танцевать, а посидим вместе просто так?
От пережитого волнения его едва держат ноги, но не признаваться же в этом девушке…
- Я с удовольствием посижу с вами, Арман, если вы будете держать меня за руку, - звучит серебряный голосок Элизы. – А граммофон вы можете завести? Я бы послушала сейчас какую-нибудь лирическую мелодию, так будет приятнее сидеть вместе.
- Да, Элиза, разумеется, - он всё-таки заставляет себя подняться, чтобы завести граммофон. – Надеюсь, это вам понравится.
Из граммофона льётся чистая и нежная мелодия, а двое обитателей этого дома молча слушают её, обняв друг друга. За окном начинается дождь, его капли барабанят по стеклу.

Арман открыл глаза и обнаружил, что сидит всё в том же кресле, откинувшись на спинку, Элизы же рядом нет. Значит, их встреча, беседа под звуки граммофона, признания в любви были всего лишь видением? Возможно, он так устал от работы над куклой, что уснул, не добравшись до гроба? Но кто тогда закрыл ставни? По ночам ставни он всегда держал открытыми, чтобы видеть усыпанное звёздами небо, не знающее земных забот и тревог.
Щёлкнув зажигалкой, Арман зажёг свечу. Будучи вампиром, он прекрасно видел в темноте, но со светом в комнате стало уютнее. Он уже собрался было подняться со свечой в мастерскую, когда заслышал топот маленьких ножек на лестнице.
- Добрый вечер, мой милый Арман, - прозвенел голосок Элизы. – Я весь день думала, чем заняться – и, кажется, придумала. Мне бы очень хотелось, чтобы вам понравилось.
За дверью был свет. Не солнечный, который несёт с собой боль, а мягкий и спокойный, напомнивший Арману о картине, с которой сошла к нему Элиза.
- Лампы! Вы принесли все лампы, которые освещали когда-то театральную сцену! – внезапно воскликнул Арман. – И обставили весь дом театральными декорациями! Даже стены украсили бумажными цветами!
- Вам нравится, милый Арман? – Элиза смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых Арману почудилась смесь волнения и надежды. Наверное, такие же глаза были у него самого, когда он показывал наставнику свои первые творения…
«Хватит о нём. Он остался в прошлом, как и всё остальное. Здесь есть только Элиза и я. И этот дом принадлежит Элизе, он часть её волшебного мира, а я здесь гость, которого она милостиво принимает».
Пусть будет так. Пусть Театр вампиров со всем его злом уйдёт в небытие. Пусть души невинно убитых здесь девушек обретут покой, а их убийца, лишённый покоя навсегда, в этой сказочной стране хотя бы вспомнит, что это такое.
- Вы хмуритесь, - говорит Элиза. – Вас что-то тревожит?
- Нет, Элиза, - отвечает он. – Просто… просто говорят, что когда-то в этом доме пряталась банда разбойников, которые заманивали сюда девушек и убивали их.
Элиза смотрит на него пристально, не отводя взгляда.
- Но это только слухи, конечно же, - поспешно добавляет он. – На самом деле это здание раньше принадлежало театру, вы же сами разыскали старые декорации.
- Да, вы правы, - и вот Элиза опять весела, все страхи забыты. – Но если это театр, то пойдёмте же в зрительный зал! Я спою для вас со сцены, Арман, мне так хочется вас порадовать.
И вот он любуется Элизой из партера, а та, прижав к груди руки, выводит очаровательные рулады из знаменитых опер.
А потом они покинули бывший театр, ставший для них обоих домом, и отправились на прогулку по ночному Парижу. Арман заказал экипаж, и теперь можно было не бояться воров и бандитов. Разумеется, ни один вор или бандит не справился бы с вампиром, но вряд ли Элизе приятно будет видеть, как он отправит их на тот свет, предварительно утолив голод.
Кстати, питаться ведь теперь придётся втайне от Элизы. Его возлюбленная была совершенством, но сам он оставался воплощением зла, вынужденным убивать. Да, Элиза не способна предать, он сам сделал её такой, она будет любить его несмотря ни на что - но будет ли она сама счастлива с чудовищем?
Если бы только его мог напоить аромат сирени, разливающийся в воздухе! Или та свежайшая вода, что падает на землю из туч во время грозы, давая жизнь цветам и зелени!
«Элиза, - молился он про себя, - Элиза, сделай меня таким же, как ты! Научи питаться одной лишь красотой, помоги забыть о зле!»
Он нежно прикоснулся к руке возлюбленной, словно надеясь, что та вправду обладает властью освободить его от проклятия.
Кукла же, сидя в экипаже рядом со своим создателем, постоянно поворачивала голову, как будто её удивляло всё в этом мире.
- Почему эти бедные белые цветы лежат посреди улицы? – внезапно спросила она. – Неужели они никому не нужны?
- Возможно, кто-то посчитал, что не нужны, мадемуазель, - отвечал кучер. – Не все люди любят цветы. А может быть, какой-нибудь влюблённый юноша попытался подарить их даме своего сердца, а та, сочтя кавалера недостойным, выбросила подарок.
- Из какого же племени варваров была эта дама? – в голоске Элизы ясно слышалось возмущение. – Я немедленно хочу подобрать эту бедную веточку!
- Не стоит вам ходить в ваших туфельках прямо по улице, мадемуазель… - начал было кучер, но тут же замолчал, потому что Арман в один миг оказался на мостовой рядом с веткой белоснежных цветов, а подняв их, тут же вернулся в экипаж и протянул находку Элизе.
- Благодарю вас, мой друг, - улыбнулась Элиза, - Эти цветы так похожи на застывший лунный свет, что, глядя на них, невозможно не думать о вас.
Вскоре найденная случайно во время ночной прогулки и поставленная в воду веточка пустила корешки, Элиза при виде этого зрелища хлопала в ладоши, а Арман улыбался, созерцая её радость.
Так прошло три дня и три ночи, потом ещё три дня и три ночи. Потом ещё неделя. Потом месяц, потом полгода…

В эти полгода Арман ни разу не выходил на охоту. Пытаясь забыть о жажде, он проводил почти всё время с Элизой, доставал для них обоих приглашения на балы, в театр, на концерты…
Потому что одна пролитая капля крови могла разрушить тот чудесный мир, что построили для себя они с Элизой – так же, как когда-то его кровавые слёзы чуть было не погубили прекрасную картину, с которой Элиза впервые на него взглянула!
Лицо его с каждой ночью становилось всё бледнее, кожа – всё суше, тело слабело, потому что не получало новых жизненных сил, что содержатся в крови смертных.
Элизе Арман не говорил ничего: за четыреста лет он привык носить маску.
Но каждый раз, ложась в гроб, он оставался наедине со своей жаждой, и это было страшно. Сколько, интересно, он сможет так существовать? Сколько пройдёт времени, прежде чем Элиза, не дождавшись его однажды вечером, войдёт в его комнату и обнаружит гроб с безжизненным иссохшим телом?
Арман старался ложиться перед рассветом, чтобы восходящее за закрытыми ставнями солнце скорее погрузило его в сон – но и во сне ему хотелось пить, а грёзы были полны кровавого тумана, в котором нельзя было увидеть больше ничего и никого.
Никого?
В один из таких мучительных дневных часов из красного тумана выступила фигура, в которой Арман сразу же узнал себя самого. Его двойник походил на него всем: фигурой, походкой, лицом, на котором застыла жестокая усмешка – точь-в-точь такая же, что появлялась каждый раз на его собственном лице, когда он пытал свои жертвы, прежде чем убить их.
- Что, наигрался в куклы? – небрежно бросил его двойник, усаживаясь рядом с гробом и глядя на Армана сверху вниз. – Да, вот такая судьба настигла замечтавшегося вампира, которому захотелось однажды выдать желаемое за действительное. Но оба мы знаем, что кукла – это лишь автомат, она не обладает собственной душой, а все её слова о любви по сути ничем не отличаются от обычной граммофонной записи. Бедняжка, ты так хочешь быть кому-то нужным, что согласен уже и голодать, лишь бы не смотреть правде в глаза. А правда – это я, и я о тебе знаю больше, чем ты сам о себе знаешь. Кстати, я ведь тоже из-за тебя умираю с голоду – ты меня не кормил уже полгода, и всё из-за своих выдумок! Посмотри на этот механизм, к которому ты так привязался – разве есть у него что-то общее с человеком?
В руке у него появилось безжизненно повисшее тело Элизы. Недолго думая, двойник перекусил ей шею. Из раны хлынул поток крови, неизвестно откуда взявшейся – Арман отлично помнил, что никакой красной жидкости в свой автоматон он не заливал!
Двойник набрал полный рот кукольной крови, поморщившись, выплюнул.
- Пустая, - слово было брошено нарочито резко, однако в глазах двойника Арману на миг почудилось горькое разочарование. – Пустоголовая, с пустой грудью и пустым сердцем. Тебе живые люди нужны, Арман, живые, которыми можно насладиться по-настоящему. Или у тебя вдруг появилось отвращение к убийству? И с каких же пор ты стал таким нежным? Ты сам выбрал эту дорогу когда-то, а снявши голову, по волосам не плачут – знаешь поговорку?
- Я не такого хотел, не такого… - с трудом шепчут губы настоящего Армана.
- А чего, интересно? – его двойник отбросил подальше останки куклы и придвинулся ещё ближе. – Когда тебе пообещали бессмертие, ты вообразил, что станешь ангелом с крылышками? Или с феями познакомишься? Нет уж, Благий двор тебя не примет, а Неблагий – это мы и есть, ну, почти.
- Я хотел быть с Мариусом… - удаётся выговорить Арману. – Всегда, вечно… Он мне дороже всех на свете был, я принял от него дар бессмертия, чтобы нам никогда не расставаться! Только поэтому! Я бы сам на такое никогда не пошёл, я просто не хотел, чтобы Мариусу пришлось меня потерять! Я сам так много потерял уже тогда…
- А когда Мариус показал свою истинную натуру, оказалось, что прежним тебе уже не стать, - его двойник явно забавлялся. – Вот ведь любит судьба пошутить! Ты всем ради наставника пожертвовал – а теперь тебе самому жертвы нужны, иначе никак.
Он наклонился совсем близко, нависал над Арманом так, что тот не смог бы теперь подняться из гроба, даже если бы у него оставались силы.
- Так иди же и убей кого-нибудь! – закричал он, тряся Армана за плечи. – Убей, потому что я хочу пить! Иначе…
Он запустил клыки в горло беспомощного Армана.
- Заберите меня отсюда! – услышал тот собственный крик. – Умоляю!
Кровавый туман проник ему в горло, поглощая все звуки.

В этом тумане он плыл куда-то уже много часов, а возможно, что и дней. Не за что было ухватиться, чтобы прекратить этот полёт без конца и цели, нельзя никого позвать на помощь, потому что туман забрал у него дар речи.
Он не мог понять, есть ли у красного тумана запах. Если и есть – то именно так, наверное, пахнет пустота. Та пустота, что каждый раз оставалась в сердце Армана, когда его покидал кто-то из любимых. Просто потому, что жить рядом с таким существом никто не способен. Кроме разве что куклы.
- Элиза, пожалуйста, услышь меня… Приди ко мне, забери меня с собой в свой мир, мне так плохо здесь… Дай мне цветочного нектара, я так хочу пить… Крови не надо. Если даже твой нектар мне не поможет – значит, жить мне уже незачем.
Кто-то берёт его за руку, он чувствует удивительный аромат, начинает жадно его вдыхать. Похоже на цветы, но что это за цветы?
Аромат придаёт ему сил, он начинает сопротивляться несущему его в никуда красному туману, и тот постепенно рассеивается.
Арман открывает глаза и понимает, что лежит поверх белой ткани, чистой и приятной на ощупь. Ещё через несколько мгновений становится ясно, что белая ткань – это простыня, а сам он уложен в постель, обычную постель, в каких спят люди. Да, и под головой у него подушка, а сверху он накрыт одеялом.
- Пей, - Элиза протягивает стакан, наполненный светлой жидкостью.
Он пытается отпить из стакана, но пальцы его не слушаются – за несколько столетий он разучился обращаться с такой посудой. Он роняет стакан, но его тут же грациозным движением ловит Элиза. Совершенный механизм куклы не подвёл и на этот раз: из стакана не пролилось ни капли.
Теперь Элиза сама держит стакан, и Арман с жадностью пьёт. С каждым глотком к нему возвращаются жизненные силы, жажда отступает.
- Ты ведь этого просил? – спрашивает Элиза. – Я не ошиблась? Забрать тебя из гроба, напоить цветочным нектаром, а крови не давать совсем.
- Я бредил, - признаётся Арман, садясь в постели. – Но ты сделала всё правильно! Скажи, Элиза, что это за нектар? Откуда?
- Я беспокоилась о тебе, - говорит Элиза. – Ты уже полгода был словно болен, но мне ничего не говорил. А та веточка, которую – помнишь? – мы подобрали когда-то на мостовой, так и стояла у меня на комоде, она очень подросла, корешки пустила… Мне хотелось знать, что это за растение, я пошла в Ботанический сад и узнала, что это «живой волос». Я тут же решила приготовить для тебя настой, ведь «живой волос» помогает при многих болезнях, жизненной силы в нём немногим меньше, чем в «корне жизни».
- Конечно же! – восклицает Арман, поражённый открытием. – Жизненная сила... Именно в ней и нуждаются вампиры, именно ради неё и охотятся за чужой кровью. Но если у меня будет «живой волос», то мне, возможно, вообще не нужна будет кровь?
- Энергия – это вовсе не мистическое понятие, - говорит Элиза. – Это физическая величина, которая измеряется в джоулях. Энергии полон весь мир, а не одна только кровь человека.
- А энергия «живого волоса» ещё и добрая, - неожиданно произносит Арман, хотя до того никогда не задумывался над этим. – Она не связана ни с убийством, ни с каким-либо иным злом, поэтому она чище. Она не имеет никакого отношения к смерти и несёт в себе только жизнь. Элиза… как ты думаешь, может ли она залечить и душевные раны?
Последний вопрос дался ему невероятно трудно, но если есть надежда…
- А ты страдаешь от душевных ран, мой милый друг? – в серебряном голоске Элизы послышались тревожные нотки.
И тогда слова полились потоком. Он не стыдился и не смущался Элизы, ведь они с ней были единым целым. Он рассказал и о детстве, проведённом в борделе, и о своём спасителе Мариусе, который не только ввёл его в мир искусства и красоты, но и стал дороже жизни. О том, как Дети Сатаны на его глазах сожгли Мариуса, его мастерскую и всех учеников, пощадив лишь Армана – но лишь затем, чтобы подвергнуть жесточайшим пыткам и сделать из него полную противоположность самого себя.
Кровавые слёзы бежали потоком, но Арман этого не замечал.
- А потом я узнал, что Мариус знал обо всём, но не пришёл за мной, - у вечно юного вампира дрожали плечи. – Я к тому времени успел встретить Лестата и привязаться к нему, но он уехал в дальние страны, а я снова ждал – почти сто лет. А потом он вернулся, раненый, и просил у меня каплю моей крови, которая могла бы его исцелить. Я запер его в башне и подверг пыткам, а потом попытался убить. Теперь ты видишь, Элиза, какое я ужасное существо… Я так сильно нуждаюсь в любви, и если не получаю её, мной овладевает такая боль и такой гнев, что я не могу их ничем заглушить, пока не отомщу тому, кто заставил меня вновь разочароваться. Тогда Лестат был прав, а я – нет, но вести себя иначе я просто не мог. Учёные теперь нашли название для той болезни, что терзает мою душу. И пишут в своих книгах, что она неизлечима. Потому я и создал тебя – у меня не осталось больше сил терпеть. Ещё одно разочарование – и я уничтожил бы весь Париж, правых и виноватых, стариков и младенцев. Но, Элиза, разве я виноват, что со мной такое сделали?
- Мой бедный… - Элиза обняла его крепко-крепко. – Но ведь я тебя не разочаровала? Из-за меня тебе не было больно?
- Нет, Элиза, - он тоже ласково её обнимает. – С тобой хорошо, я могу тебе верить – одной в целом мире. И эти цветы… от них тоже хорошо.
- Пусть они тебе помогут, - шепчет Элиза. – А если их силы окажется мало – я на всё пойду, семь пар железных башмаков истопчу, но добуду для тебя корень жизни!
- Семь пар башмаков не надо, - Арман гладит её по голове, чтобы успокоить. – Если уж наши цветы смогли исцелить меня от жажды крови – значит, они не зря встретились у нас на пути. Я теперь всем сердцем верю, что могу исцелиться, что бы не писали об этом учёные мужи. Я даже не стану больше ложиться в гроб – я ведь не умирать собираюсь, а жить.
- Я очень рада, - Элизин голосок звенит музыкальным колокольчиком. – Очень-очень. Только… понимаешь, это всегда была моя кровать. Механизмам ведь тоже нужен отдых, чтобы не испортиться раньше времени. Нет, не уходи. Здесь хватит места на двоих…
Арман засыпает, держа за руку Элизу. Элиза закрывает глаза, тело её неподвижно. Спит ли она? Умеют ли вообще куклы спать? Трудно сказать – ведь этот вопросом учёные мужи пока не занимались.

Эпилог

Прошло около сорока лет. За это время Париж успел повидать и пережить многое. Были и радостные дни, и тяжёлые испытания – как, например, немецкая оккупация в годы Второй мировой войны. Но за свою долгую жизнь древний город привык возрождаться вновь и вновь, с каждым разом становясь всё прекраснее.
Теперь же в городе царили мир и спокойствие. Днём улицы заполнялись народом, ночью же ничто не мешало Арману с Элизой наслаждаться тихими прогулками под луной.
Впрочем, теперь Арман мог гулять и под солнцем: полный отказ от крови освободил его душу от власти мрака. Вот только загореть ему не удавалось: кожа его, как и раньше, поражала своей белизной, но ему это очень шло.
Жили они в обычной квартире, и соседи всегда с большой теплотой отзывались о молодой паре с третьего этажа. Ещё бы, ведь молодые супруги Жанно не только были хороши собой, но и поговорить с ними было приятно – оба такие интеллигентные, никогда не позволят себе грубого слова, а муж, господин Арман Жанно, ещё и картины пишет! А если зайти к ним на минутку, вам обязательно покажется, что вы попали в волшебный сад – столько там всяческих цветов, выращенных заботливыми руками госпожи Элизы…
Даже странно представить в таком жилище предметы современного быта, но они там, конечно же, имелись. Вечера Арман с Элизой любили коротать под звуки музыкального проигрывателя, а о новостях им сообщали радио и телевизор.
Собственно, благодаря телевизору и произошло это важное событие.
- А теперь мы ненадолго переместимся в Рим, - говорил диктор новостей. – На днях здесь открылась выставка молодого, но многообещающего художника Джованни Милани. Его картины неизменно собирают восторженные отзывы как критиков, так и зрителей. Сегодня наш репортёр беседует с господином Милани, а также с его женой Ритой…
Если, услышав имя, Арман в первый миг попытался списать всё на простое совпадение, то стоило молодому итальянскому художнику появиться в кадре, как все сомнения отпали. Сердце у Армана застучало как сумасшедшее, потому что такого просто быть не могло!
Когда-то Арман был любимым учеником Мариуса Римского – но там были и другие, которые, как видел Арман собственными глазами, все погибли в огне пожара. Одного из приятелей, с которыми он делил кров в те недолгие счастливые времена, звали Джованни Милани.
Арман был любимцем учителя, а Джованни – одним из многих, но на отношениях двух мальчишек разница в положении никогда не сказывалась. Как и Арман, Джованни Милани был сиротой - Мариус подобрал его на улице, каким-то чудом разглядев в мальчишке-беспризорнике дар художника.
И, пожалуй, Джованни был для Армана самым близким другом среди ровесников. Они почти все дни проводили вместе, делились друг с другом секретами и мечтами. Ближе для Армана был только Мариус.
Усилием воли Арман заставил себя вернуться от воспоминаний к настоящему.
- Многие говорят, - донеслись до него слова репортёра, - что один из ваших предков, ваш тёзка, также был художником и что вас с ним объединяет не только имя, но и судьба.
- Вы правы, - взяв протянутый ему микрофон, отвечал Джованни Милани. – Это наша семейная легенда, и восходит она к пятнадцатому веку. Однажды в мастерской, где, будучи подростком, жил и работал мой предок-тёзка, случился ужасный пожар, погубивший и мастерскую, и мастера, и всех товарищей Джованни Милани-старшего. Выжил он просто чудом, но благодаря таланту ему удалось выбиться в люди. К сожалению, время не пощадило его творений, и увидеть их нам не дано. Всё, что осталось – это память, которую храним мы, его потомки. Что касается меня, то я в годы войны потерял своих родителей, оказался на улице, вынужден был бродяжничать. Спустя три года меня разыскали дальние родственники, им я обязан образованием… и моей нынешней известностью, ведь это они устроили меня когда-то в художественный коллеж.
- Могу подтвердить каждое слово моего мужа, - улыбнулась в камеру Рита. – В жизни порой случаются невероятные истории, каких и фантазии киносценариста не выдумать.
Больше Арман не мог усидеть на месте. У вампира никогда не будет возможности узнать, что случается с душой человека после смерти, но если правы те, кто допускает возможность перерождения…
- Элиза, мы вылетаем в Рим, - сказал он, выключая телевизор. – Срочно.
Всю историю он рассказал Элизе, пока собирали вещи. В аэропорту долго ждать не пришлось, и уже через несколько часов они стояли в вестибюле римского отеля и объясняли, что им необходимо увидеться с Джованни Милани.

- Так ваш предок был знаком с моим? – говорил Джованни Милани, когда они вчетвером, включая Риту, шагали по солнечным улицам Рима. – И вы носите его имя, как я – имя своего предшественника? Поразительное совпадение! Но поразительнее всего то, что в том пожаре смог выжить кто-то ещё. Ведь на протяжении почти пяти столетий в нашем роду считалось, что Джованни-старший был единственным…
- Вы правы, - очень серьёзно проговорил Арман, глядя прямо в глаза сегодняшнему Джованни. – Это поразительно.
- Знаете, Арман, мне кажется, что я нашёл своего давно потерянного брата…
- Это так, Джованни. Вы даже не представляете, насколько вы правы.
- И ведь вы пишете картины, Арман. Надеюсь, вы не против, если я на них взгляну? Нет, я понимаю, что они сейчас в Париже…
- Вы обязательно увидите мои картины, Джованни. Обязательно.
Вскоре Арман и Джованни настолько сблизились, что открыли совместную мастерскую. Наверное, это должно было случиться несколько столетий назад – но лучше поздно, чем никогда.
Подружились и Рита с Элизой. Хотя внешне у смуглой говорливой итальянки с короткой стрижкой не было ничего общего с хрупкой белокожей Элизой, будто сошедшей со старинного полотна (впрочем, почему «будто»?), но обе умели видеть мир в светлых и ярких красках, у обеих сердца были открыты для добра, и обе умели верить в чудо.
Возможно, Арману и придётся когда-нибудь вновь встретиться с другими вампирами, и можно сказать наверняка, что, чем бы не обернулась эта встреча, Элиза пойдёт за ним до конца. Возможно, если придётся сражаться, Джованни встанет с нем плечо к плечу, как и положено братьям. В этой жизни возможно многое, а потому бесполезно пытаться наверняка предугадать будущее. Лучше остановиться здесь и сейчас, позволив нашим героям насладиться каждым мгновением настоящего, чтобы эти счастливые дни навсегда остались с ними в воспоминаниях.

@темы: фанфик

---

Подлунный мир - ролевая игра

[Танья Шейд]

ПОДЛУННЫЙ МИР



БЛЭЙД + ИНТЕРВЬЮ С ВАМПИРОМ + СУМЕРКИ

@темы: форумная ролевая игра

---

Поддержим команду и любимый канон в частности!

[WTF vampires 2015]

Братья-вампиры и охотники!
Команда вампиров выложила спецквест

<a href="http://wtfcombat2015.diary.ru/?tag%5B%5D=4100360&tag%5B%5D=5210874&find_by_tag=%CD%E0%E9%F2%E8+%E7%E0%EF%E8%F1%E8&signature=699e3b6ffa1844f2742a3980fd0161fe"><img style="width:300px; " src="http://i.imgur.com/I29JbA4.jpg"></a>

<a href="http://wtfcombat2015.diary.ru/?tag%5B%5D=58977&tag%5B%5D=5210874&find_by_tag=%CD%E0%E9%F2%E8+%E7%E0%EF%E8%F1%E8&signature=23905dca48f357791823eb4bd6a3c709" target=_blank><img style="width:300px; " src="http://s7.hostingkartinok.com/uploads/images/2014/11/e03355ee83373a59ddf2c46a38c119ec.jpg"></a> Челлендж

<a href="http://wtfcombat2015.diary.ru/?tag%5B%5D=4695359&tag%5B%5D=4695360&tag%5B%5D=5210874&find_by_tag=%CD%E0%E9%F2%E8+%E7%E0%EF%E8%F1%E8&signature=69ea7f6c801ba766ae30d36198b17241" target=_blank><img style="width:300px; " src="http://s7.hostingkartinok.com/uploads/images/2014/11/2814f59ae5710b8eee0b11e70194f1d6.jpg"></a> Тексты R-NC21

<a href="http://wtfcombat2015.diary.ru/p202892433.htm"><img style="width:300px; " src="http://s7.hostingkartinok.com/uploads/images/2014/11/3583106de472ecf3f455ef63dda4225a.jpg"></a> Арт/клип/коллаж R-NC21

ранее

<a href="http://wtfcombat2015.diary.ru/p202575634.htm"><img style="width:300px; " src="http://s7.hostingkartinok.com/uploads/images/2014/11/9a77b3c44cd7f07a43599ab84ba9e2d5.jpg"></a> Арт/клип/коллаж G - PG-13

<a href="http://wtfcombat2015.diary.ru/?tag%5B%5D=4108849&tag%5B%5D=4695359&tag%5B%5D=5210874&find_by_tag=%CD%E0%E9%F2%E8+%E7%E0%EF%E8%F1%E8&signature=96c011e7ece527c146d0ffa1b8acfe0c"><img style="width:300px; " src="http://s7.hostingkartinok.com/uploads/images/2014/11/cebcfe6b5e886e8e00e801251a8ffb4f.jpg"></a> Тексты G - PG-13

Кликайте на баннеры! Их можно забирать с собой!))
И не забываем, что за понравившуюся работу стоит проголосовать! Голосование за каждый квест проводится ЗДЕСЬ
(Не ошибитесь постом - голосуют за каждый квест в разном, и они периодически появляются новые!!!)
В голосе должно быть не меньше 3 и не больше 15 строк, причем все строки должны принадлежать разным командам.
Иначе не будет засчитано.

ЧЕЛЛЕНДЖ - полный список наших работ полный список наших работ #. WTF vampires 2015 - работа "Пингвино-календарь" #. WTF vampires 2015 - работа "Охотник на вампиров Ди в красках" #. WTF vampires 2015 - работа "Vampire hunter D_FanArt" #. WTF vampires 2015 - работа "Vampire hunter D_Black&Wight" #. WTF vampires 2015 - работа "Vampire hunter D by Amano" #. WTF vampires 2015 - работа "Vampire hunter D_manga" #. WTF vampires 2015 - работа "Vampire hunter D_Color" #. WTF vampires 2015 - работа "Vampire hunter D_anime" #. WTF vampires 2015 - работа "Vampire hunter D_1985" #. WTF vampires 2015 - работа "Vampire hunter D_Characters" #. WTF vampires 2015 - работа "Vampire hunter D_Creepy" #. WTF vampires 2015 - работа "Браслет охотницы на вампиров" #. WTF vampires 2015 - работа "Фон кто?.." #. WTF vampires 2015 - работа "Интервью с вампиром" #. WTF vampires 2015 - работа "Симфония ужаса" #. WTF vampires 2015 - работа "Дракула Брэма Стокера" #. WTF vampires 2015 - работа "Vita brévis" #. WTF vampires 2015 - работа "American Vampire" #. WTF vampires 2015 - работа "Comics vamp" #. WTF vampires 2015 - работа "Мышки" #. WTF vampires 2015 - работа «Маска-шлем «Голова Цимисха» ЧЕЛЛЕНДЖ - шаблон шаблон 1. WTF vampires 2015 - работа "Интервью с вампиром" 2. WTF Sons of Anarchy 2015 - работа "In the Shadows" 3. WTF Charlie Hunnam 2015 - работа "Тату Джекса" 4. WTF Villains 2015 - работа "Темные силы" ТЕКСТЫ R-NC21 - полный список наших работ полный список наших работ #. WTF vampires 2015 — работа "Никогда не спите с неизвестными" #. WTF vampires 2015 — работа "Кармилла. XXI век" #. WTF vampires 2015 — работа "Если дух гнетёт мораль" #. WTF vampires 2015 — работа "Двое" #. WTF vampires 2015 — работа "Все по плану" #. WTF vampires 2015 — работа "Эротические сны" #. WTF vampires 2015 — работа "Если вы нашли что-нибудь ненужное" ТЕКСТЫ R-NC21 - шаблон шаблон 1. WTF vampires 2015 — работа "Если вы нашли что-нибудь ненужное" 2. WTF Sons of Anarchy 2015 - работа "Кровь — не вода" 3. WTF Strange Kingdom 2015 - работа "Шутами не рождаются" 4. WTF Karl Urban 2015 - работа "Elrohir" 5. WTF Gold-and-Ladies 2015 - работа "Всего лишь бизнес" 6. WTF Captain Hook 2015 - работа "Песнь сирены" 7. WTF Richard Armitage 2015 - работа "Последствия игры" 8. WTF Villains 2015 - работа "Избранник Великого Духа" 9. WTF Rumbelle 2015 - работа "Исследование" ранее ВИЗУАЛ - полный список наших работ полный список наших работ #. WTF vampires 2015 - работа "Папина принцесса" #. WTF vampires 2015 - работа "Граф смотрит на вас как на еду. Причем несвежую." #. WTF vampires 2015 - работа "Граф фон Кролок" #. WTF vampires 2015 - работа "В гостях у графа" #. WTF vampires 2015 - работа "Воин ночи" #. WTF vampires 2015 - работа "Лорд Годфри" #. WTF vampires 2015 - работа "Лучший охотник" #. WTF vampires 2015 - работа "В ванной" #. WTF vampires 2015 - работа "Затмение" #. WTF vampires 2015 - работа "Габриэль Боливар" #. WTF vampires 2015 - работа "Сегодня удивительная ночь" #. WTF vampires 2015 - работа "Я жизнь гашу, а не свечу…" #. WTF vampires 2015 - работа "Казнь" #. WTF vampires 2015 - работа "Сад воспоминаний" #. WTF vampires 2015 - работа "Кармилла" #. WTF vampires 2015 - работа "Безжалостное полчище" #. WTF vampires 2015 - работа "Вампирюга" #. WTF vampires 2015 - работа "Soledad" #. WTF vampires 2015 - работа "Конфликт вампирских поколений: Эстетика питания" #. WTF vampires 2015 - работа "Конфликт вампирских поколений: Эстетика музыки" #. WTF vampires 2015 - работа "Конфликт вампирских поколений: Эстетика охоты" #. WTF vampires 2015 - работа "Конфликт вампирских поколений: Эстетика костюма" #. WTF vampires 2015 - работа "Конфликт вампирских поколений: Эстетика танца" #. WTF vampires 2015 - работа "Конфликт вампирских поколений: Эстетика телевидения" #. WTF vampires 2015 - работа "Конфликт вампирских поколений: Эстетика застолья" #. WTF vampires 2015 - работа "Конфликт вампирских поколений: Эстетика вкусов" #. WTF vampires 2015 - работа "Конфликт вампирских поколений - Не-чиби" #. WTF vampires 2015 - работа "Граф" #. WTF vampires 2015 - работа "Лестат: Не уходи" ВИЗУАЛ - шаблон шаблон 1. WTF vampires 2015 - работа "Безжалостное полчище" 2. WTF Sons of Anarchy 2015 - работа "Капитан Анархия" 3. WTF Villains 2015 - работа "The Little Mermaid" 3. WTF Charlie Hunnam 2015 - работа "Frankie go Boom" ранее ТЕКСТЫ - шаблон 1. WTF vampires 2015 - работа "Один день из жизни Малколма" 2. WTF Sons of Anarchy 2015 - работа "Зуд" 3. WTF Charlie Hunnam 2015 - работа "Тонкие нити" ТЕКСТЫ - на дополнить (у этих команд тоже есть хорошие работы) #. WTF Drarry 2015 - работа "Боярышник и волос единорога, ровно десять дюймов" #. WTF Devil May Cry 2015 - работа "Ничья" #. WTF Kimono 2015 - работа "Кто завтра вспомнит?.." #. WTF Death 2015 - работа "Иван Иванович и Смерть" #. WTF PLIO Sweet Dark North 2015 — работа "Снежная пыль" #. WTF Rats & Co 2015 - работа "Защитник Рэдволла"

запись создана: 01.03.2015 в 10:11

@темы: зфб

---

Нам нужен твой голос!

[WTF vampires 2015]

Братья-вампиры и охотники!
ЗФБ уже в разгаре, приглашаем полюбоваться выкладками текстов и визуала G - PG-13!
Кликайте на баннеры! Их можно забирать с собой!))

<a href="http://wtfcombat2015.diary.ru/p202575634.htm"><img style="width:300px; " src="http://s7.hostingkartinok.com/uploads/images/2014/11/9a77b3c44cd7f07a43599ab84ba9e2d5.jpg"></a> Арт/клип/коллаж G - PG-13

<a href="http://wtfcombat2015.diary.ru/?tag%5B%5D=4108849&tag%5B%5D=4695359&tag%5B%5D=5210874&find_by_tag=%CD%E0%E9%F2%E8+%E7%E0%EF%E8%F1%E8&signature=96c011e7ece527c146d0ffa1b8acfe0c"><img style="width:300px; " src="http://s7.hostingkartinok.com/uploads/images/2014/11/cebcfe6b5e886e8e00e801251a8ffb4f.jpg"></a> Тексты G - PG-13

Голосование за тексты G - PG-13 проводится ЗДЕСЬ и продлится до 16.02 2015 года в 23:59 мск. (Не ошибитесь постом - голосуют за каждый квест в разном, и они периодически появляются новые!!!) В голосе должно быть не меньше 3 и не больше 15 строк, причем все строки должны принадлежать разным командам. Иначе не будет засчитано. ТЕКСТЫ - шаблон 1. WTF vampires 2015 - работа "Один день из жизни Малколма" 2. WTF Sons of Anarchy 2015 - работа "Зуд" 3. WTF Charlie Hunnam 2015 - работа "Тонкие нити" ТЕКСТЫ - на дополнить (у этих команд тоже есть хорошие работы) #. WTF Drarry 2015 - работа "Боярышник и волос единорога, ровно десять дюймов" #. WTF Devil May Cry 2015 - работа "Ничья" #. WTF Kimono 2015 - работа "Кто завтра вспомнит?.." #. WTF Death 2015 - работа "Иван Иванович и Смерть" #. WTF PLIO Sweet Dark North 2015 — работа "Снежная пыль" #. WTF Rats & Co 2015 - работа "Защитник Рэдволла"

@темы: зфб

---

Зимняя Фандомная Битва!

[WTF vampires 2015]

Дорогие сообщники, а давайте соберем зимнюю команду по вампирам?

У нас есть ожившие графы, летающие вампирессы, замок со множеством зеркал и множество любимых нами персонажей - от европейских Лестата и Дракулы до Рыцаря-Вампира с островов Японии. А еще романтичные принцы и принцессы из рода Валериус и охотники на нежить с верными помощниками!

Умеете ходить по стенам и потолку? Ваша постель представляет гроб, и спите вы преимущественно днем? При взгляде на вас окружающие испытывают страх и при этом неотвратимый интерес? У вас нет сердца, душа продана дьяволу в обмен на крылья, а вход в замок закрыт зеркалом, которое вы не можете найти?

Или от вас пахнет чесноком, шкатулка полна серебряных сережек и брошек, которыми вы обожаете украшать себя сидя солнечным утром у распахнутого окна перед зеркалом? Вы ничем не отличны от обычных людей, разве что способностями проникать в параллельные миры? И при этом даже вида не подаете, что вы и есть вампир?




Профессионалы и любители, давние поклонники и впервые услышавшие!
Артеры, райтеры, виддеры, беты, крафтеры, косплееры, сборщики аналитики, бартерщики и группа поддержки! Все к нам! У нас ещё много интересного!

Желающие участвовать, отписывайтесь в комментариях к посту или пишите на у-мыл сообщества.

ОГРАНИЧЕНИЕ: в указанное не попадают: каноны True Blood, книги С. Майер, а также The Vampire Diaries. По вопросам, связанным с ними, писать на у-мыл сообщества.

запись создана: 30.08.2014 в 20:25

---

На правах рекламы.

[Gosha L.]

Прощу прощения, если нарушил какие-либо правила. Однако убедительно прошу не удалять сей пост. За ранее спасибо.

Lost Souls Photo Project 2012
Требуются:
Косплееры:
Зиллах
Молоха
Твиг
Стив Финн
Дух
Энн Брансби-Смит
Близнецы
Лейн Петерсон

А так же:
Жертвы для наших вампирчиков
Визажисты
Помощники
Художники, работающие на планшетах.

На мужские роли, желательно парней. Милые девушки, не в обиду вам это будет сказано.
По всем вопросам обращаться либо ко мне в умыл, либо в группу.

vk.com/lost_souls_project2012

Фендом Poppy Z. Brite "Потерянные души"</d

---

[Mizu Kowalski]

URL записи

12.07.2011 в 00:41

Пишет  ~Юки~:

МЮЗИКЛ "Лестат"! ЗАВЕРШАЮЩИЙ ПОКАЗ!
От создателей мюзикла «Элизабет» (Совместного проекта с театром «Metallia»)
Мюзикл «Лестат»! Некоммерческая постановка по мотивам известного романа королевы мистики Энн Райс «Вампир Лестат». Музыка сэра Элтона Джона и Берни Топина!

!ЗАВЕРШАЮЩИЙ ПОКАЗ пройдет в Санкт-Петербурге 4 сентября. КЦ "Троицкий"! (пр. Обуховской обороны, 223
ст. метро "Пролетарская")
!!!БИЛЕТЫ УЖЕ В ПРОДАЖЕ!!!Стоимость: 400 рублей. Приобрести билеты Вы можете в магазинах Anime Point:
** Стачек, д.4: 8(931)250-19-63
** Невский, д.32 - 34: 8(931)210-23-75
** Коломенская, д.2: 8(921)898-44-61

Подробности в группе: vkontakte.ru/musicallestat

---

[~Амадео~]

vampchronicles.b.qip.ru/

А Вы хотите увидеть мир глазами вампира?

Нам скоро пять лет, и мы снова живы!

---

[Кэсси Тайная Вода]

---

[Кристиан Виаль]

От создателей мюзикла «Элизабет» (Совместного проекта с театром «Metallia»)
Мюзикл «Лестат»! Некоммерческая постановка по мотивам известного романа королевы мистики Энн Райс «Вампир Лестат». Музыка сэра Элтона Джона!

Мюзикл "Лестат". Трейлер! 7 мая.

Премьера состоится 7 мая 2011 года в ДК Имени Горького
(Санкт-Петербург, пл. Стачек, д. 4.) Начало в 18.00
Стоимость билетов 350-400 рублей

Билеты Вы можете приобрести в магазинах:
Anime Point:
** Невский, д.32 - 34: 8(931)210-23-75, 8(931)210-23-75
** Коломенская, д.2: 8(921)898-44-61
Fast Anime Studio
Московский проспект, д. 20
Телефон:[phone]

@темы: мюзикл, Энн Райсс